Потому что его деятельность подтверждают не только диплом, полученный в Санкт-Петербургском институте культуры, но и его кандидатская диссертация. Да-да, не удивляйтесь: Роман Трахтенберг – не просто пошляк. Он – кандидат культурологических наук, тема его диссертации звучит весьма уважительно: «Возрождение коллективных форм досуга путем использования русского фольклора». А русский фольклор – это, между прочим, и анекдоты, и матерная ругань, и остальное из разряда того, что приличные люди в обществе произносить избегают. А он не избегает. Потому что хочет быть честным. Это его кредо.
Итак, в Магнитогорске, в развлекательном комплексе «Бумеранг» побывал великий и ужасный Роман Трахтенберг. Он толстый, рыжий, с непонятной огненной бороденкой – в общем, не Ален Делон. Что не помешало ему быть трижды женатым, причем только последнюю его жену можно упрекнуть в расчетливости, поскольку 19-летняя красавица, студентка столичного мединститута, выходила замуж уже за звезду – хоть и с подмоченной репутацией, зато с кошельком, полным гульденами. А вот первые две пассии Трахтенберга – исключительно любовные союзы, один из которых даже увенчался сыном. Своего отпрыска Роман Львович обожает, и ни от кого этого не скрывает: сказал, что ради него готов на все – в буквальном смысле.
Подробности райдера Трахтенберга работники «Бумеранга» скрывают. Известно только, что для выступления Роману Львовичу потребовались услуги местных звукорежиссеров и танцовщиц стриптиза. С интересом жду начала предствления – что-то будет?
Почему-то всегда думала, что любовь к творчеству Трахтенберга продвинутой частью общества должна тщательно скрываться: не культурненько как-то, знаете ли. Однако на концерте Романа Трахтенберга поразило обилие уважаемых в городе людей. Они собирались, тепло здоровались друг с другом и открывали шампанское – бонус к дорогим билетам. Но зазвучала песня с похабным содержанием, и с 20-минутной задержкой концерт начинается.
Он появился на сцене – веселый, все такой же рыжий и пузатенький, в жилетке на голое тело. И сразу начал пошлить, перемежая фривольные анекдоты щедрыми порциями матерной ругани. Его монологи прерывали номера девочек-стриптизерш. А он в это время устраивался в уголочке сцены, наливал себе виски, прямо под музыку произносил тосты и пил. А выпив, принимался… скажем мягко… шутить над танцовщицами: и то у них не так, и это не как надо – напомню, все это «великим и могучим». Честь и хвала девчонкам: они выстояли и все выдержали. И ни один мускул не дрогнул на лице. А вот нас с фотокором, честно говоря, корежило от некоторых высказываний. Хотя, справедливости ради, отмечу: многие шутки были просто великолепны.
Потом – известная игра со зрителями: Роман Львович спустился в зал, ходил между столиками, предлагал спор: зритель начинал анекдот, если Роман Трахтенберг знал его окончание, выигрывал он, а если анекдот слышал впервые – с легкостью расставался с оспариваемой суммой. Во время рассказов Трахтенберг охотно угощался: у одного столика фрукты из вазы поднадкусит, у другого – сигарету возьмет…
Роман Львович обыграл более 20 зрителей, проиграл всего трем: что скажешь – профессионализм. Правда, были так называемые спорные случаи, когда Трахтенберг браковал анекдоты и зрители на это обижались – мол, денег пожалел. Но он объяснил свою позицию четко и ясно, профессиональным языком культуролога: анекдот – это не диалог, не острота и не умная мысль: это история, обязательно имеющая сюжет, интригу и обязательно – неожиданный финал, увенчивающийся остроумной фразой. Все остальное – не анекдоты.
И кода (она же – кульминация) вечера – аукцион. Роман Львович Трахтенберг предложил купить жилетку, в которой он вел концерт: я, говорит, никогда не выступаю в одном и том же – у меня такой принцип. Начальная цена более чем скромная – один российский рубль. Торговля шла бойко, причем, что характерно, чем выше была цена, тем бойче сражались за одежку. Последнюю пару сражающихся из торгового ража пытались вывести даже жены, насильно опускающие руки своих благоверных. Итог – десять с половиной тысяч рублей. Раздевшись прямо на сцене, передав жилетку счастливому обладателю и посчитав свои кровно заработанные, Трахтенберг под всеобщие аплодисменты удалился.
После концерта журналистам, жаждущим встречи, отказал: устал, не хочет никаких интервью. Ну что делать – прячу диктофон в карман и сажусь за столик к своим друзьям: работа закончилась, настал «потехи час». Однако через некоторое время он вышел к зрителям – в футболке. Знаете, что поразило больше всего? Будто вместе с футболкой он надел на себя другую личину. К нам вышел уставший человек со скромной улыбкой и грустными глазами – да, да, и не считайте меня сумасшедшей. Конечно же, к нему то и дело подскакивали захмелевшие зрители: они панибратски обнимали, трясли за плечо, ручкались и даже предлагали выпить на брудершафт. Он не отказывал, но к напиткам даже не прикасался. Захотели сфотографироваться со звездой и мои друзья – и меня потащили. Пока готовимся и принимаем позы тихонько спрашиваю Романа: «А можно узнать ценовой разлет стоимости вашей жилетки? За какую минимальную и максимальную цену вам удавалось ее продать?» «Минимальная цена – триста долларов, максимум – полторы тысячи долларов», – охотно отвечает Трахтенберг. Продолжаю расспрос: «Максимум, наверное, в Москве был?» «Нет, к моему удивлению, столица в этом плане выказывает большую жадность, чем провинция. Это было не в Москве, не в Питере и даже не в нефтяных и газовых краях – это было в обычном российском городке, ничем не выделяющемся». Сеанс фотографирования окончился, и я в отчаянии говорю: «Слушайте, я не могу стоять рядом с вами и не задавать вопросов». Улыбнувшись, он ответил: «Ладно, зараза, уговорила: десять минут я твой».
– Сегодняшняя игра со зрителями еще раз убедила меня в том, что вы – настоящий кладезь анекдотов. В процентном отношении, с каким результатом проходят обычно подобные споры?
– Максимум – десять на девяносто в мою пользу. Не забывайте, что я профессиональный собиратель анекдотов – еще со студенческой скамьи начал этим заниматься: ездил в экспедиции, знакомился, собирал… В моей коллекции сегодня около 30 тысяч анекдотов.
– ?!
– Да, я могу с уверенностью сказать, что знаю анекдотов больше, чем знал Юрий Владимирович Никулин. Хотя рассказывал он их не в пример лучше – на то он и великий актер. Причем анекдоты – вовсе не мой профиль. Моя любимая тема – это философия русской матерщины. Ведь обратите внимание: каким бы интеллигентным ни был человек, у всех в жизни бывают моменты, когда одним коротким словом можно лаконично, но очень емко выразить свое отношение. И не говорите мне, что бывают исключения – я не верю.
– Кстати, об интеллигентности. Вы, я слышала, родом из хорошей еврейской семьи, даже музыкой занимались…
– Да, и пел, и на фортепьяно играл, и даже балетом занимался. Я понимаю, к чему вы клоните: как, мол, докатился до жизни такой? Я вот что отвечу: я работаю по профессии – цитируя собственную диссертацию, возрождаю коллективные формы досуга посредством использования русского фольклора. И люди потом с гордостью могут говорить: перед нами выступил кандидат наук. Мой принцип – делать все на высоком уровне. Тем более, материться.
– Продолжим тему принципов. В одном из интервью прочитала, как вы, купив квартиру, разобрались в дружеском окружении и окончательно поняли, что друг познается в беде. Попросили занять крупную сумму денег из 20 человек, которых вы почитали друзьями, 17 отказали и только трое согласились помочь…
– Да, причем только один из них – мой настоящий друг, для него это была действительно весомая сумма. А для двух других – так, пустячок. Который я уже отработал сполна.
– Я не об этом хочу вас спросить: в том же интервью вы говорите, что сами не даете в долг принципиально. А если вас попросят те люди, которые вам занимали – тоже не дадите?
– Да что вы – как я мог такое сказать! Может, я раньше не занимал – не помню, чтобы были у меня такие принципы. А сейчас занимаю, причем легко: если кто-то когда-то помог мне, значит, я тоже должен кому-то в чем-то помочь. По-моему, это самая приятная и простая дорога в рай – помогать кому-то.
– Не могу не задать вам вопрос относительно вашей фамилии, уж вы не обижайтесь.
– И не думаю даже. Моя фамилия – очень распространенная среди евреев. Конечно, не «Рабинович», но все же. На идише «трахтен» – «раздумья», а «берг» – «гора». Так что, получается, я – гора раздумий, а не то, что обычно думают все. Еще меня многие спрашивают, как мне в детстве жилось с такой фамилией – да легко! Впервые глагол «трахать» в том понимании, которое придается ему сейчас, я услышал в переводе голливудского видеофильма на заре 90-х.
– Вас называют неприличным человеком. А вы себя таковым считаете?
– Да. Но что такое неприличный человек? Это тот, который не может вписаться в любую компанию.
– Но ведь говорят, вы в обычной жизни совсем не пользуетесь матерными словами?
– Никогда – мне этого в работе хватает. В жизни я очень скромный и даже застенчивый человек.
– А знаете, я это заметила – и сейчас, в общении с вами, и в прочитанных материалах о вас.
– Спасибо – на самом деле, для меня очень ценно то, что некоторые люди не воспринимают меня однозначно-примитивно.
– Зачем же тогда «строить» из себя плохого?
– Да я никого из себя не строю – я пытаюсь быть честным.
– И еще я заметила, вы гипертрофированно подчеркиваете важность денег в вашей жизни: мол, за 20 миллионов долларов сделаете все что угодно – даже жизнь отдадите.
– Покажите мне любого человека, который не расстанется с жизнью за 20 миллионов долларов – на это способен только тот, кто уже имеет эти 20 миллионов. Разве не так? У меня этих денег нет, хоть я и не бедный человек. Я могу сказать, что я – лучший в своем роде, потому что мне платят гораздо больше, чем всем остальным, работающим в подобных жанрах.
– А разве «лучший» и «тот, кому больше платят» – это одно и то же?
– А вы можете мне назвать другой критерий оценки качества работы, кроме денег? Если люди готовы платить мне много, более того, больше, чем кому бы то ни было, значит, они считают меня лучшим исполнителем той работы. Насчет денег: если бы меня одевали, кормили бесплатно и вообще – создали условия, необходимые мне для жизни, деньги были бы мне не нужны. Поскольку пока коммунизма в нашей стране нет, я занимаюсь зарабатыванием денег.
– Ваша скандальная программа на «Муз-ТВ» «Деньги не пахнут» – это тоже зарабатывание денег в чистом виде?
– Немного другое. Это был социальный заказ руководства канала – сделать экстремальное шоу для молодежи: что они способны сделать за деньги. И целью было показать, что не все можно позволить себе даже ради больших денег. К сожалению, идея эта не оправдалась: практика показала, что в нашей стране люди ради какой-то сотни долларов способны на все. Поэтому программа была закрыта два года назад. Закрыл я и свое шоу «Следующий», правда, записанные программы еще будут «крутиться» какое-то время. А потом стартует новый проект на телеканале НТ – я буду сниматься в телесериале, снятом по моей книге «По следам самца».
– Кстати, эта книга вызвала много откликов, в том числе в нашем городе: положительные отзывы присылали мужчины, женщины, понятное дело, – отрицательные.
– Отрицательных отзывов я лично не слышал – честное слово. За качество моей книги говорят цифры: продано 265 тысяч экземпляров. Для примера, самый продаваемый в стране бестселлер – «Код да Винчи» – 400 тысяч. Моя на втором месте. Это приятно, я неплохо заработал на ней – порядка 200 тысяч было продано, я скажу, что «Код да Винчи» – 400 тысяч. Книга без рекламы, и ничего, принесла мне 200 тысяч долларов.
– Опять вы про деньги. Есть в этом мире для вас что-то дороже денег?
– Мой сын, моя семья. Кстати, с жизнью я расстанусь именно ради того, чтобы моя семья смогла обеспечить себе достойное существование до конца своих дней. А мне, если честно, моя жизнь уже надоела.
– Я не впервые слышу эту фразу из ваших уст – вернее, я читала ее в ваших интервью. Значит, это правда?
– Да. Меня задолбала моя работа, моя репутация… Я устал. Хочется покоя.
– Странно слышать это из уст человека, к которому пришли слава и деньги.
– Знаете, что я вам скажу… Когда к вам придут слава и деньги, вы поймете, как мало они значат для вас. Хотя, чего там: я счастливый человек, наверное, – у меня есть любимые люди рядом.
Рита Давлетшина.
На этой ноте нас оборвали: охмелевшие зрители требовали внимания – Романа приглашали к столикам, угощали вином… Правда, уже не замечали, что Роман не пьет вино – просто выслушивает комплименты в свой адрес. А у меня осталось очень неоднозначное впечатление от этого человека. И очень бы хотелось поговорить с ним о серьезных вещах в тихой обстановке. Думаю, он много бы рассказал хорошего и доброго. Жаль, возможности не представилось.
