В семье я была последышем, родилась, когда меня уже и не ждали: маме было 38, а отцу - 47 лет. К сожалению, я не познала любви и заботы бабушки Ульяны, мамы отца: ее уже не было в живых.
По рассказам мамы свекровь была терпеливой и необыкновенно доброй женщиной. У бабушки Ульяны были русые, до пояса косы. Она всегда была при деле: что-то шила, вязала. Бабушка трепетно заботилась о внуках, детях. В ее худеньком теле жила ангельски терпеливая душа. Любимой бабушкиной присказкой было "Хай тебе добро буде!" - бабушка была родом с Украины.
Когда у меня родилась дочь, я, не зная бабушки, все-таки решила назвать ее Ульяной, в надежде, что и у моей дочери будут такие же роскошные волосы и ангельский характер.
Другую бабушку - по материнской линии - я помню хорошо, хотя видела ее лишь несколько раз. Баба Таня жила в башкирской деревне. Меня, истинно городского ребенка, редко отправляли туда, потому что я не пила молоко. А в деревне, как известно, особенно летом, вся еда - молоко да картошка. Бабушка Таня - другие внуки называли ее по-деревенски "бабака" - была рада приезду своих городских внуков, но всегда сетовала, что мы очень разборчивы в еде. Я не могла пить жирное деревенское молоко, поэтому после дойки бабушка, просепарировав молоко, не весь обрат выливала теленку, а отливала кружечку для меня. Она при этом шутливо приговаривала: "А это городскому теленочку".
Бабушка была полной, даже грузной, у нее сильно болели ноги, часто страдала и головными болями. Иногда она обращалась ко мне с просьбой заплести ей "саплетки". Так она называла ленточки, вырезанные из цветной ткани. Они были вместо бантиков. У бабушки были тонкие, негустые волосы, поэтому косички получались тонюсенкими.
В доме стоял заветный бабушкин сундучок, на котором красовался большой замок. Меня разбирало любопытство: что же там хранится? И однажды я была посвящена в его тайну. Бабушка достала из кармана юбки ключ на веревочке, замок со скрипом открылся, и мое любопытство было удовлетворено. Крышка сундука изнутри была обклеена фантиками от конфет, а внутри лежали аккуратно уложенные вещи, пересыпанные нафталином. На меня повеяло запахом древности, а бабушка между тем достала со дна сундука холщовый мешочек и высыпала на ладонь несколько конфет-подушечек, пересыпанных сахаром. И хотя они пропахли нафталином, мне те конфеты показались очень вкусными. Я стала расспрашивать бабушку, что еще хранится в ее сундучке. "Смёртное", - коротко ответила она. В другой раз, угощая меня теми же вечными конфетами, бабушка показала мне старые бумажные деньги с изображением русских царей. Тогда я не могла понять, зачем хранить эти бумажки, если на них ничего нельзя купить. И только сейчас мне стало понятно, что их заработали кропотливым трудом и расстаться с ними для бабушки было выше сил.
Жизнь у бабушки Тани была трудной, даже многострадальной. Оставшись вдовой, одна воспитала шестерых детей. Единственный сын - Михаил - погиб в гражданскую. Довелось ей похоронить и дочь, родившуюся больной. Семья жила очень бедно. Едва сходил первый снег, как дети, перепрыгивая с проталинки на проталинку, собирали дикую морковь, щавель, дягили. Уже много позже, приехав в деревню с мамой, от нее узнала и увидела, какие травы и коренья помогли выжить их семье во время голода. Кстати, моя мама родилась в 1920 году, когда на Урале свирепствовал голод. Выжить удалось только благодаря грудному вскармливанию.
А еще выжить семье помогали бабушкины руки. Баба Таня была повитухой. Сколько новорожденных прошло через ее руки! Мама, вспоминая детство, рассказывала, что часто по ночам просыпалась от стука в окно дома - шли за помощью к бабушке. Баба Таня - так ее называли все односельчане - несмотря на усталость и заботы, никому не отказывала, не сетовала на поздний час, а молча брала в руки узелок со всем необходимым. Вернувшись утром домой, она с улыбкой говорила: "Бог дал мальчика (или девочку)". В деревне не было врача, поэтому оказать помощь роженицам могла только баба Таня. А если учесть, что детей рождалось много, ее натруженные руки никогда не отдыхали. Позже, когда в Волостновке образовался колхоз, прислали молоденькую фельдшерицу. По привычке сельчане обращались за помощью к бабе Тане, но однажды из района приехал милиционер и заявил, что лечить людей должна грамотная медичка, а если бабушка будет продолжать принимать роды, ее арестуют. Бабушка, боясь оставить сиротами своих детей, стала отказывать людям. Однажды ночью к ней в дом пришла сама фельдшерица и со слезами на глазах просила бабушку пойти вместе с ней: у женщины были сложные роды, везти в район уже было поздно. Вздохнув, баба Таня отправилась в дом роженицы. К счастью, ей удалось спасти и младенца, и мать. С той поры роды они принимали вдвоем: баба Таня и помогающая ей фельдшер.
Когда бабушка умерла, на похороны ездила мама с сестрами Елизаветой и Натальей. Вернувшись, рассказала, что, войдя в дом, она была потрясена: гроб пестрел разноцветными лентами, которые приходившие односельчане зачем-то завязывали на бабушкиных руках. Маме объяснили, что те, кого баба Таня приняла на свет, должны таким образом ее отблагодарить. Лента - своеобразный символ дороги. Дороги в Царствие Небесное. Гроб с телом бабушки до самого кладбища несли на руках благодарные односельчане. К траурному шествию примыкали люди, которые клали в гроб ленты. Их было так много, что все пестрело и переливалось всеми цветами радуги. Только в момент похорон мама осознала, скольких людей приняла на свет наша бабушка, скольким женщинам помогла разрешиться от бремени, сделать их счастливыми мамами.
В 2006 году мы съездили на родину моей мамы. Многое там изменилось. Но осталась традиция здороваться со всеми, даже с незнакомыми людьми. Нас спрашивали - кто мы? И узнав, что мы Русяевы, люди добрым словом вспоминали нашу бабушку. В день приезда мы отправились на кладбище. На могиле бабы Тани стоял железный крест без фотографии. Но все деревенские знают, чья это могила, и в дни Радуницы поминают нашу бабушку. Уходя с кладбища, я ощутила легкую грусть и какую-то легкость. Именно там пришло осознание слова "погост" - так называют сельчане кладбище. Сходив в гости к своей родне, я ощутила себя частью рода, осознала свою ответственность за себя и своих детей, продолжателей нашего рода.