Сегодня всплывают в памяти события тридцатипятилетней давности – трагедия, произошедшая 4 июня 1989 года на железнодорожном перегоне Аша – Улу-Теляк. В 1989 году я служил сан-инструктором батальона связи Тартуской дивизии, расквартированной в Куйбышеве (ныне Самара), и принимал участие в транспортировке раненых.
Первого июня меня отправляют в командировку на сопровождение комиссованного по состоянию здоровья солдата в Саратов к месту его призыва в армию. После передачи бойца под роспись родителям возвращался в воинскую часть в Куйбышев на поезде «Адлер – Новосибирск» поздно вечером. Поезд вёз людей с отдыха на Чёрном море домой в далекую Сибирь. Рано утром при приближении к Куйбышеву проводник, молодой парень, скорее всего, студент вуза (они в то время целыми отрядами работали проводниками в поездах) стал готовить к открытию двери тамбура вагона. Я стоял в проходе, ожидая, когда он меня пригласит к выходу, и изучал маршрут следования поезда, приклеенный на стене коридора, ведущего к тамбуру. Увидев, что поезд пройдёт через Башкирию, Уфу, откуда я призвался в армию, в сердцах сказал проводнику:
– Эх, махнуть бы с вами домой, на гражданку!
– Давай, поехали, здесь недолго ехать, – с улыбкой ответил проводник, – организую билет.
– Спасибо. Но осталось служить несколько месяцев, а там с чистой совестью на дембель.
Когда сходил на перрон, даже мысли не было, что про этот поезд ещё услышу, что его пассажиры уже обречены разделиться на живых и мёртвых. Вернувшись в часть, окунулся снова в армейскую суету.
Четвёртого июня во второй половине дня по тревоге подняли медицинский состав дивизии – в основном санинструкторов, санитаров и водителей санитарных машин – и перебросили на аэродром войск гражданской обороны для встречи самолетов из Уфы. Информация о происходящем отсутствовала. Мы были в недоумении: когда встречали раненых из Афганистана, такой срочности не было, да и война завершилась в феврале, и раненые оттуда больше не поступали. Теряясь в догадках, мы с тревогой ждали транспортные самолеты с пострадавшими.
Вот наконец-то приземлились два транспортных самолета АН-26. После остановки винтов мы получили команду на подъезд нашей колонны к самолетам под разгрузку. Оба борта почти одновременно стали опускать рампы, и резкий запах опалённых человеческих тел ударил по обонянию. Тяжёлая картина встала перед нами. Люди с обширными ожогами, укрытые белыми простынями, лежали на носилках, перевязанные бинтами с каким-то жёлтым раствором (скорее всего, раствором фурацилина). Лица у всех были с обгоревшей кожей, только глаза безмолвно смотрели на нас после ужаса, который им довелось увидеть и испытать.
Мы кинулись перегружать раненых в свои машины, понимая, что дорога каждая секунда и их срочно нужно доставить в госпиталь для оказания более квалифицированной помощи. Управились за несколько минут и тронулись в составе колонны в сторону окружного военного госпиталя № 358, где разгружали и размещали пострадавших по палатам ожогового отделения.
Вернулся в часть поздно ночью после отбоя, батальон уже спал. Прошёл в свой кубрик, стал готовиться ко сну. Когда снял китель, резкий запах опалённых тел из самолета ударил в нос. Форма пропиталась этим запахом. Чуть не стошнило, побежал в умывальник, чтобы облить лицо холодной водой. Снова перед глазами предстали раненые, до сознания стал доходить весь масштаб трагедии. Долго не мог уснуть.
На следующий день стали приходить ко мне солдаты из Башкирии и расспрашивать о прибывших самолётах. Все пожаловались, что не могут дозвониться домой, связь отсутствовала с республикой, и никто из них не смог пообщаться с родными. Сделали вывод, что телефонная связь занята в связи с трагическими событиями на железной дороге. Всех интересовало, куда мы доставили раненых, в каком они состоянии, какие шансы на выздоровление, о чём они рассказывали.
На следующий день, шестого июня, медицинский персонал, участвовавший в приёме раненых, снова собрали и колонной отправили на тот же аэродром встречать ещё два самолёта. На этот раз раненые были под капельницами, то есть им было оказано больше помощи по сравнению с пострадавшими первой партии. Они могли разговаривать и рассказывали о произошедшем с ужасом и со слезами на глазах. Тяжёлое впечатление осталось после общения с ними. Впоследствии из средств массовой информации стали известны подробности трагедии.
Спустя неделю зашёл в соседнюю часть к земляку и увидел, что он готовит парадную форму. В увольнение в город из части обычно отпускали в выходные дни, а он собрался посреди недели. Я спросил его, не в командировку ли. Он ответил, что едет в госпиталь навестить свою девушку, которая была среди раненых в последнем из прибывших самолётов. Ему родственники сообщили о ней, и он срочно оформил увольнение.
Позже я узнал о своей погибшей однокласснице, которая везла школьников из Челябинска в летний лагерь на отдых в одном из этих поездов. По словам её спасшихся учеников, она всех их спускала через разбитое окно из горящего вагона, а сама не успела спастись. Так трагически оборвалась её жизнь в 21 год.
Вечная память всем жертвам той трагедии.
Радик Тулькибаев
Справка «ММ»
Крупнейшая в России железнодорожная катастрофа произошла в ночь с 3 на 4 июня 1989 года в 11-ти километрах от станции Аша в результате аварии на трубопроводе «Западная Сибирь – Урал – Поволжье». Из-за протечки трубопровода и жаркой, безветренной погоды газ скопился в низине, по которой в 900 метрах от инженерно-технического сооружения проходила Транссибирская магистраль. Именно там встретились два пассажирских поезда – «Новосибирск – Адлер» (20 вагонов) и «Адлер – Новосибирск» (18 вагонов). В них находились 1284 пассажира, в том числе 383 ребёнка, и 86 членов поездных и локомотивных бригад.
От случайной искры газ взорвался. По некоторым оценкам, мощность взрыва могла доходить до 12 килотонн в тротиловом эквиваленте, что сравнимо с мощностью ядерного взрыва в Хиросиме (16 килотонн). Ударной волной с путей было сброшено 11 вагонов. Сила взрыва была такова, что выбило стёкла в городе Аше. Столб пламени был виден более чем за 100 километров. Возникший при взрыве гигантский пожар охватил территорию около 250 га. Длина фронта пламени составила 1,5–2 километра. Кратковременный подъём температуры в районе взрыва превысил 1000 °C.
На месте было обнаружено 258 тел погибших, 806 человек получили ожоги и травмы различной степени тяжести, 317 из них умерли в больницах. По официальным данным, погибли 575 человек, из них 181 ребёнок. 623 стали инвалидами, получив тяжёлые ожоги и телесные повреждения. Среди погибших – девять хоккеистов юниорской команды «Трактор-73».
Точное количество жертв неизвестно до сих пор. Родственники погибших и пропавших без вести считают, что взрыв унёс более 780 жизней.
Причиной катастрофы стала халатность. За несколько часов до взрыва машинист проходящего поезда сообщал о запахе газа, но с этой проблемой решили разобраться позже. Об этом нужно помнить, чтобы трагедия не повторилась.
