Приближалась очередная годовщина великой Победы советского народа. В одном из сел Поволжья случайно встретились два земляка, вольно или невольно проживших всю послевоенную жизнь вдали от милых их сердцу лесов и полей, от родной реки и ничего не знавших друг о друге.
Встретившись, сначала и не узнали друг друга - время и жизненные невзгоды основательно потрудились над их внешностью, изукрасив лица бороздами морщин. Оба седовласые, опирающиеся на как бы случайные в их руках "клюшки", они вместе сели в дребезжащий автобус в областном городе и поехали в свой родной им с детства районный центр, изредка бросая друг на друга внимательные, как это умеют только наши старики, взгляды слабо видящих глаз.
На неказистой автостанции в Буденновке в очереди в кассу старики оказались рядом пока не распознанные. Слово за слово, и они узнали, что дальнейший их путь совпадает - деревня Лесновка.
- Звать-то тебя как? - спросил тот, что повыше и посутулей.
- Иваном. А тебя?
- Карлом.
- Был у меня в Лесновке в детстве закадычный дружок по имени Карлуша. Сгинул где-то в войну.
- А у меня - Ванюша. Там же. Как судьба сложилась, не знаю. Вернулся ли с войны? Ушел на нее, когда я еще дома был.
- Уж не Кайзер ли ты?
- Именно так. А ты - Полянкин?
Старики на несколько мгновений остолбенели. Предательские старческие слезы блеснули на выцветших ресницах и скатились в борозды морщинистых щек. Они молча обнялись и простояли так, молча, больше минуты.
- К кому едешь? - несколько оправившись, с интересом спросил Иван.
- Не к кому. Тогда всех моих поголовно вывезли на высылку. Хочу попроситься к кому-нибудь переночевать. Хотя бы - на сеновал. Обузой не буду - еда у меня с собой и денег есть немного. Посмотрю на родину, на закат, на рассвет и обратно.
- А я - к племяннику. Сестра у меня, Катерина, здесь так и осталась безвыездно.
- Катя?
- Да. Так вы же с ней женихались тогда?
- Было-было…
- И чего же? Не писали?
- Не до писем было там, где я был. И потом - не до них…
- Да, слышал я как-то, как с вами обошлись…
- Да уж - обошлись…
- Хорошо хоть выжил.
- Да. Видно, не время было мне умереть. Хотя дышала она мне не раз не в затылок даже, а в лицо…. А ты как там - на фронте? Тоже, поди, не сладко было?
- На фронте хорошо, - неожиданно заявил Иван. - Хорошо кормили. В атаки поднимали. В одном бою ранило меня неопасно в ногу. Быстро до врачей добрался, отлежался в санбате, опять - в бой. Опять ранило, в руку. Опять сказали - легко. Но эту рану до сих пор чувствую, особенно - к непогоде. Потом осколком в грудь ранило. Эта рана считалась тяжелой, красную нашивку за нее выдали. За те-то - по желтой. Долго с этим ранением лежал в сибирском госпитале. После и списали меня подчистую. А ты-то как выжил? Говорят, в тех лагерях, где вы были, покруче, чем в германских, - перешел на шепот Иван.
- Всяко бывало. Иногда - покруче, иногда - ничего. От начальства зависело, от места. Я ведь много мест сменил: и лес валил, и завод строил, и уголь копал….
Оба задумались надолго.
- Как это? - встрепенулся Иван. - Ведь везде умение нужно, знания….
- Нас не спрашивали о наших умениях. Где рабсила нужна, туда и посылали. На ходу обучались, самоучкой, оттого многие и погибли - от неумения. Но главная беда - голод. Большинство потому страдали и умирали. И - замерзали. Особенно в первый год. А ты-то чего домой не вернулся?
- Да собирался было уже. Сразу, как пообещали отпустить, так домой потянуло, в родные места… Не высказать. Но зазнобушка перетянула к себе. Завел там, пока валялся в госпитале. Сначала думал - так, а оказалось - навовсе. Главное - она! Оставайся, говорит, и - баста! Сразу расписались. Смотрю, у нее уже и животик образовался. Детей нажили, внуков. Правнуки теперь уже пошли. А ты как?
- Отбыл свое, как говорят, от звонка до звонка. Несколько раз утаскивали в санчасть - умирать. Даже раз, по ошибке что ли, в морг затащили. Но ничего, каждый раз выкарабкивался. После войны, уже в сорок седьмом, отпустили к семье на высылку. Домой-то ведь так и не отпускали. Так и прожил все эти годы в степи, в Казахстане. Тоже - дети, внуки. Жена из раскулаченных, с Украины.
За разговорами, беспрестанно поглядывая в автобусные окна и ничего вокруг не узнавая, ветераны не заметили продолжительности дороги. Выйдя из автобуса в центре родного села, поправили на себе пиджаки, значки на них. У обоих сохранились довоенные, спортивные, осовиахимовские. У Ивана к ним добавилось несколько юбилейных медалей за войну, у Карла значок "Ударник пятилетки".
Стоя посреди своего села, где вместе бегали мальчишками, дружили юношами, мечтали о будущем, они теперь что-то узнавали, а чего-то и не признавали. Что-то появилось новое, многое из бывшего раньше исчезло. Много времени утекло, много изменилось на родной земле. Смешались у ветеранов в душах чувства. В воспоминаниях-то родное село было все тем же: родным и близким…
