Мой отец Григорий Феоктистович прошел три войны, но очень редко рассказывал мне о том суровом времени. Скуп он был на слова, когда речь заходила о Великой Отечественной. Да и не удивительно - война безжалостно прошлась по нашему роду, оставив вечно напоминающие о себе раны.
У отца была большая семья. Жили они на кордоне в Казахстане, а в 30-е годы приехал отец на строительство Магнитки, за ним перебрались родители, братья и сестры.
В июле 1941 года отец получил повестку из военкомата. Записался добровольцем и его младший брат Иван. Перед отправкой на фронт братья сфотографировались на память, будто предчувствуя, что могут не встретиться больше. Фотография хранится в нашей семье как реликвия. Мой отец сидит, а Иван стоит рядом, положив ему руку на плечо. Отец рассказывал, что в семье Ваньку дразнили Цыганком за его черные кудри и неугомонный характер. Часто ему доставалось и от деда Власа, и от родителей, и от старших братьев и сестер. Но не становился он от этого более степенным и разумным.
Так вот, первым ушел на фронт мой папа, вскоре дядя Ваня. Бабушка Ульяна, русоволосая красавица, терпеливо ждала любой весточки от сыновей. Старший сын писал чаще, от Ивана пришло лишь несколько фронтовых треугольников. А потом наступили годы томительных ожиданий. Пришедшая в дом похоронка на Ивана была громом среди ясного неба. Но материнское сердце не могло смириться с горькой утратой. Умирая, она не верила в гибель сына. Как выяснилось позже, материнское сердце не обманешь.
В 1965 году, в честь 20-летия Победы, моего отца наградили юбилейной медалью, и Указ Верховного Совета был оглашен по всесоюзному радио. Спустя некоторое время нам пришло письмо из Украины, написанное братом Иваном. Отец долго не верил, говорил, что это какой-то самозванец, потребовал выслать фотографию. Переписка длилась несколько месяцев, присланную фотографию долго сравнивали с той, довоенной. Конечно, трудно было поверить, что один человек изображен на фотографиях: Иван стал белым, как лунь, правда, буйные кудри так же непослушно вились на голове, лицо стало неузнаваемым из-за глазного протеза.
Моя мама терпеливо убеждала отца поверить в воскрешение брата, уверяя, что нет никакой корысти объявляться "самозванцу". Отец долго упорствовал, доказывая, что Иван должен помнить семейные тайны, а он в письмах не может вспомнить даже имена своих сестер. И летом 1966 года мы поехали в гости на Украину. Там из рассказов дяди Вани и его жены Марии Макаровны сложилась полная картина произошедшего.
Шли кровопролитные бои за город Казатин на Украине. В одном из боев был ранен и контужен Иван. При отступлении его приняли за убитого и оставили на месте боя. Так он оказался на оккупированной территории. Под покровом ночи женщины из ближнего украинского села, слыша стоны раненых бойцов, с риском для жизни пробирались к месту боя и выносили солдат. Так в доме Марии Макаровны оказался наш дядя Ваня. До сих пор мне непонятно, как хрупкая женщина смогла вынести на себе высокого мужика, находящегося без сознания. Она спрятала его в подполе дома, ежеминутно рискуя быть расстрелянной немцами. Иван метался в бреду, его голос могли услышать. Одному богу известно, как удалось его поставить на ноги. Ведь он был буквально изрешечен пулями: пробиты нога и рука, вытек глаз, недоставало нескольких ребер. Так и остался Иван на украинской земле, которую он защищал. Память восстанавливалась постепенно, долгие годы давала о себе знать тяжелая контузия, но силы постепенно возвращались.
В семье родились Раиса, Тамара, Леонид и Лида. Но трагедия была в том, что здесь, на Урале, у Ивана тоже осталась семья. При встрече отец жестко поговорил с ним об оставленной семье. Он очень любил сыновей Ивана - Мишу и Володю, помогал вдове ставить их на ноги. Иван же объяснил, что после контузии ничего не помнил, и только спустя годы память стала постепенно возвращаться.
Горькой была та единственная встреча братьев. Хоть я и была маленькой, помню, что отец практически не спал, много курил и вскоре заторопился домой. Изменить что-либо в сложившейся ситуации было невозможно.
Так волею судеб наш род Карпичко, вернее, одна из его ветвей вновь оказалась на исторической родине - Украине, откуда наши предки уехали в XIX веке, спасаясь от голода.
Почти тридцать лет назад отправился в мир иной мой отец. По странному и необъяснимому стечению обстоятельств через сорок дней после смерти отца утонул и его брат Иван. Как можно было утонуть в речушке, которую мы, ребятишки, легко переходили вброд?
Ушли почти одновременно два брата, жившие далеко друг от друга. Но остались у меня двоюродные братья и сестры, живущие в Казахстане и на Украине. Дети дяди Ивана, который оказался сильнее смерти.
