У НЕГО ЗАВИДНОЕ КАЧЕСТВО: умение жить в ладу с собой. Легких путей не искал, но если появлялось ощущение, что «тянет лямку» – менял деятельность. А иные в его положении довольствуются тем, что имеют, не рискуя переиначивать жизнь.
– Ты только не спивайся, – неумело поддерживали люди, мало знавшие Рустама Ширгазина, когда он потерял руку на производстве.
Свои-то знали: пьяное забытье – вообще не его способ жить. Он готов применяться к обстоятельствам или менять их, но не давать им воли над собой.
Жизнелюбием его наделили родители. Отец, монтажник на комбинате, приучил по-мужски чувствовать опору в профессии, к ответственности за семью. Мама, киномеханик, украсила его юношескую пору волшебством кино. «Неуловимые», «Генералы песчаных карьеров», «Кинг-конг» – Рустам их сам с десяток раз переглядел и всех друзей не по разу сводил. А неподчиняемость обстоятельствам – в этом они с другом Максимом Коптяковым вместе практиковались. Дружили еще с училища, со специальности операторов лужения.
В начале девяностых, после армии, на волне индивидуального предпринимательства, вдвоем создали цех по пошиву льняного белья. За год устали от бесконечных споров: не из-за денег – не могли договориться в делах управления производством. Чтобы спасти дружбу, разделили предприятие. И – через месяц прогорели поврозь.
Но дружбу сберегли: бог с ним, с «делом». Рустам еще помыкался в мелком бизнесе и подался на производство, где во второй половине девяностых смутно наметился подъем. А Максим пустил жизнь в новом направлении. То с собакой и компасом отправлялся по степи в удивительное место, известное лишь посвященным, – Аркаим. А то – исчез из города на несколько лет, пока не обнаружился в Екатеринбурге – прошел обряд рукоположения. Позднее поступил в Челябинскую семинарию. Видятся с Рустамом в дни областных соревнований. На них смотрят с удивлением: один в рясе, другого по восточной внешности причисляют к мусульманам – что между ними общего? Давняя дружба.
Максим теперь сурово переоценивает свое прошлое, даже безобидную суетность расценивает как грех. Но спортивным азартом до сих пор грешен: не может не болеть на соревнованиях у Рустама, но надеется со временем излечиться от этой пагубы – спортивной горячки. А Рустам в миру – ему от повседневности не отречься. До травмы здоровое честолюбие позволило за два года выбиться в бригадиры, оно же после ампутации руки не дало засидеться в кладовщиках. Не по нутру ему сидячая работа. Он и от предложенного ему места охранника у монитора отказался: как это, сидеть, уставясь в одну точку?
Жена Ольга за первые месяцы их совместной жизни эту черту в нем хорошо изучила. В первое посещение после реанимации сказала то, что он надеялся услышать: «Я с тобой. И я с тобой не собираюсь нянчиться – ты для меня здоровый». Было это на четвертом месяце их брака.
За десять лет после травмы Рустам так и не нашел той работы, на какую нацеливал отец, какая у самого была прежде, – чтобы ощущать ее как фундамент. При очередном поиске места он замечает оценивающие взгляды работодателей, без надежды выслушивает вежливое: «Мы вам позвоним». Знает: продолжения не будет, но протез не прикрывает – носит короткий рукав: «Я не голый и не грязный, мне незачем прикрываться».
Сейчас Рустам снова ищет место. Это не трагедия: он уверен, что работу найдет, а пенсия по инвалидности и страховка позволяют продержаться во время вынужденного бездействия. Труднее было все эти годы лидировать в паре с сыном. Рустам даже не курил дома, чтобы Рома не видел его с сигаретой. В последний месяц и вовсе резко сократил обычную норму курения: пора бросать дымить – сын взрослеет, нужен пример отцовской воли. Случайное попадание Рустама в инвалидный спорт тоже им обоим очень кстати.
Рустам прежде к спорту был равнодушен, если не считать юношеских увлечений боксом и дзюдо. Но восемь лет инвалидности обернулись отяжелевшим брюшком и весом под девяносто кило. За два года Рустам согнал лишние килограммы. После двух-трех месяцев тренировок с первой своей областной спартакиады привез «серебро» в беге на короткие дистанции и «бронзу» в прыжках в длину. А через год – «золото» и «серебро» в плавании и легкой атлетике.
А ведь как начинал! Проплыл полсотни метров и схватился за бортик.
– Я здесь первый и последний раз, – предупредил тренера Екатерину Жигалеву.
Это она убедила его продолжить тренировки – учила скользить по воде, а не рассекать ее. Сегодня для него проплыть три километра по Уралу – простая разминка. А еще в прошлом году, когда тренировались в Карагайке на открытой воде, было не по себе. В прозрачной воде животом «чувствуешь» дно, а тут, в небольшом пруду, ощущение бездны. И все же Рустам по несколько раз пересекал полукилометровый водоем, набирая дистанцию больше трех километров. Женщины из отдыхающих ахали: «Наши-то мужики ни разу не переплыли». После таких тренировок соревнования выигрывал шутя. Хотя от воспоминаний впору поежиться: в день старта – плюс десять, спортсмены с посиневшими губами, в плавках, на ветру ждут сигнала с особым нетерпением – в воде теплее.
В спорте Рустам приобрел новых друзей: слепого пловца Рустама Нурмухаметова, играющего тренера Вячеслава Косова. А в команде виднее проблемы инвалидного спорта. Рустаму Нурмухаметову не хватает «большой воды» – он в шаге от олимпийской сборной, но, чтобы попасть туда, надо тренироваться на длинных дистанциях, которых в Магнитке нет. Вячеславу Косову на соревнованиях определяют «легкую» категорию: у него уверенная маневренность. А то, что он из неподвижности силой воли выкарабкивался, тренируясь по методу Дикуля, порой в расчет не берут.
У городских спортсменов-инвалидов есть и общая загвоздка: нет компактного центра физической подготовки. Екатерина Жигалева, Вячеслав Косов, Вера Тюрина – тренеры, которые когда-то вытянули на люди и вывели в люди многих магнитогорцев с ограниченными возможностями, после расформирования реабилитационного отделения центра соцобслуживания разбросаны по спортшколам. У иных статус с тренерского понизился до инструкторского. Они даже отпуска стали брать летом, а прежде в эту пору у них была самая страда – соревнования, в отпуск уходили зимой.
Поиск средств для участия в зональных и российских соревнованиях – тоже вечная головная боль. Уже случалось: приглашают магнитогорцев с обещанием возместить затраты на поездку, а после советуют самостоятельно найти спонсоров, чтобы покрыть расходы. Магнитогорская команда спортсменов-инвалидов в прошлом году вернулась домой чемпионом округа по триатлону, но вопрос с оплатой поездки так и не снят.
– В лучшем случае угостят чашкой чая с бубликом, сетует Рустам. – Стоит ради этого рвать организм? Может, после летнего городского фестиваля спорта среди инвалидов буду тренироваться для себя – от соревнований откажусь.
Сказано не сгоряча – Ширгазин формирует решение. Пока у него тренировки трижды в день: утром – плавание, днем – легкая атлетика, вечером – «тренажерка». Среди его добровольных обязанностей – привлечение молодых инвалидов к тренировкам: убедить их впервые переступить порог тренажерки – уже победа. Опередить бы Стаса Косматова – чемпиона мира по легкой атлетике в инвалидном спорте. Такая победа перевела бы Рустама в оплачиваемый статус. Но – сопернику всего двадцать, он житель областной столицы, в легкой атлетике с детства, а Рустам уступает ему по возрасту, спортивному стажу и территориальной близости к центру. Однако если задаться целью – не безнадежно: на последних состязаниях на стометровке Рустам уступил Косматову лишь сотую долю секунды.
Повлиять на его решение некому и нечем: на материальную поддержку спортсмену-инвалиду рассчитывать не приходится. Возраст и неопределенность спортивных перспектив требуют принять решение уже в этом сезоне. Но отстранится ли Рустам от конкуренции или включится в гонку за рекордом – он считает свой результат достигнутым: сын каждое утро торопит отца на совместную пробежку. Пока в их паре отец лидер – сыну есть за кем тянуться.
