Анатолий Порфирьевич Шкарапут родился 28 сентября 1937 года в Магнитогорске в семье первостроителя Магнитки. Отец Порфирий Демидович приехал на Урал из далёкой Украины, устроился на железную дорогу. Мать Мария Иосифовна Бондарь – потомственная казачка. Благодаря её воспоминаниям мы можем перенестись в то далёкое и непростое время, когда только начинал зарождаться наш город.
«В 1929 году открылось строительство Магнитогорска. По стране был голод, а Магнитку снабжали хорошо, и тянулся рабочий люд отовсюду, крестьяне прибывали вместе со своими лошадьми. Была карточная система, народ этим спасался, чтобы выжить. Работали самоотверженно, за перевыполнение плана вознаграждали дополнительно – повышали норму хлеба и остальных продуктов. Тогда все родные стали перебираться на жительство в Магнитку, потому что Карталинский район и село Елизаветпольское были рядом. Сперва уехали два старших брата работать. Прежде чем нам переехать в Магнитку, тятя Иосиф Кузьмич взял отпуск в 1931 году, летом, и мы с ним приехали и посмотрели Магнитку. Купили на шестом участке, вблизи со Среднеуральском, землянку, чтобы нам сразу иметь свой угол. Здесь же по соседству все родные жили. Это место находилось там, где начиналась улица Советская в Среднеуральском посёлке. Жили стеснённо, так как настроено было много землянок. Строить не запрещали – лишь бы было жильё. Землянка у нас была небольшая, но по тем временам мы были богатые: койка и самовар – никелированные, швейная машинка «Зингер» – кабинетная, добротная мебель. Одежда на всех была хорошая, модная по тому времени. Мама Александра Михайловна (бабушка Анатолия Порфирьевича – авт.), прожила в Среднеуральском пятнадцать лет. По приезду в Магнитку я пошла в седьмой класс – школа № 10 располагалась в бараке на четырнадцатом участке. Она казалась мрачной и неуютной. Я и решила: лучше пойду замуж. И пал мой выбор на Порфирия Демидовича, который был старше меня на десять лет. Он работал тогда начальником станции Гранитного карьера. В то время отец мой Иосиф Кузьмич не захотел жить на шестом участке в тесноте, обошёл весь Среднеуральский и купил землянку на берегу Урала вблизи Бетонитового комбината. Место было чудесное, большой огород – не огород, а золотое дно, где всё родилось на удивление. Весной его затопляло вешними водами, потом вода сходила и сажай что хочешь. Это была северо-западная окраина Среднеуральского посёлка, где в ряд стояли пятнадцать домов. Один на всех колодец. Старицы-озёра и болото вокруг огорода. Жили мы здесь в новом доме с родителями. Потом отселились в Соцгород. Довелось мне, 20-летней маме двоих детей, проживать в одной квартире с генералом царской армии, дедом Томиловских Петром Петровичем. Здесь у нас родился третий ребёнок – дочка Леночка. Началась Великая Отечественная война. За хлебом нужно было выстаивать большие очереди. Я тяжело заболела, и мы решили вернуться к родителям. К тому времени они выстроили большой шпальный дом-пятистенок. Внутри – большие полати с лестницей, от стены до стены, и русская печь. Сестра Катерина была уже отдана замуж. Остался один Петро и мама с тятей. Так мы опять очутились в Среднеуральске. Мне городская жизнь не нравилась, и я с головой окунулась в сельскую. В 1942 году старшего брата, Якова, забрали в трудармию, в город Камышлов, откуда пришла похоронка. Жена его тоже умерла, и к нам добавилось ещё трое круглых сирот – двое мальчишек, Саша и Алёша, и девочка Нина. Её усыновила Катерина, когда проводила мужа на фронт. В общем, война заставила нас объединиться в одну большую семью.
Порфирия Демидовича назначили начальником станции Улянды, когда из Кусимово стали возить марганцевую руду на комбинат (на изготовление брони – авт.), там открыли рудник. И мы всей семьёй уехали туда, где были отличные природные условия: огромное озеро, много дичи, ягоды, сочные травы. Иосиф Кузьмич проявил все свои хозяйственные качества, завёл пчёл, косил, сеял. Порфирий Демидович хозяином был плохим, но под руководством моего отца у нас дела шли хорошо. Скотина стала множиться, завели коз, овец. Корову с собой тоже перегнали на вольное пастбище в Улянды. Но Порфирия Демидовича отозвали обратно в Магнитку. Рудник, проработав три года, закрылся, руда оказалась малоэффективной, и мы все вернулись в Среднеуральский посёлок. Пришлось расширять сараи, куда благополучно перегнали скот. Зимой 1945 года наша большая семья состояла уже из шестнадцати человек. Родители переехали в дом по Сосновой улице в посёлок Максима Горького, но мы, Шкарапуты, так и остались в Среднеуральском. Жили некоторое время без коровы, а значит, без молока. Всех больше пострадала наша дочка Надя. Своего молока не было, в магазинах и на рынках – не купить. Летом 1945 года, продав урожай с огорода, купили корову нам, а потом остальным».
В семейном союзе Порфирия и Марии Шкарапут родилось десять детей – пять мальчиков и пять девочек: первый ребёнок умер от воспаления, второй – Виктор (1935), третий – Анатолий (1937), четвёртая – Елена (1939), пятый – Борис (1941), шестая – Валентина (1943), седьмая – Надежда (1945), восьмая – Татьяна (1947), девятая – Вера (1949) десятый –
Александр (1951).
Детство Анатолия Порфирьевича пришлось на трудные военные и послевоенные годы. Любил он погонять мяч на футбольной площадке за немецкими бараками ближе к Уралу. Как и все среднеуральские пацаны купался в «теплушке». За Среднеуральской мельницей делали шлаковый утеплитель – выливали в воду раскалённый шлак. В этой тёплой воде зимой и летом плескалась вся окрестная пацанва. После такого купания тело чесалось от стеклянных заноз. Матери ругались, а затем отпаривали непослушных сыновей в бане.... Но всё это в свободное от повседневных забот время. С ранних лет Анатолий помогал родителям по хозяйству, пас корову, присматривал за младшими детьми. С любовью вспоминала отчий дом на берегу Урала сестра Анатолия Порфирьевича Надежда: «Мама рассказывала: когда мне был год или немного меньше, я спала в люльке, которая висела на канате… Помню, как мы после прогулок зимой раздевались, и мама наши штаны просто ставила на русскую печь сушиться, настолько они намерзали, комом стояли… Помню, как у нас собиралась вся родня. Нас, ребятню, на русскую печь сажали, пока взрослые сидели за столом, а когда был перерыв, мы спускались с печки и что-то со стола брали… На полянке перед домом часто играли в мяч, в «попагоняло». Шар угоняли аж до Калибровки и оттуда уже добирались на машинах – догоняли проезжающие грузовики, хватались сзади на ходу и доезжали до посёлка. У нас за двором в сторону огорода был спуск с горы, зимой мы заливали его водой, и вся улица каталась с горы. Когда я училась, наверное, в третьем классе, в посёлке была организована тимуровская команда. Мы разбили огород, грядки и поливали их из колодца, который находился за посёлком. Летом по утрам барабанщик созывал нас на зарядку. Одиноким бабушкам помогали по огороду. Осенью во дворе у нас устраивали базар. Продавали морковь, свеклу и другие овощи. Так мы играли».
Дети в этой удивительной большой семье жили дружно и всегда помогали друг другу. В 1945 году старший брат Виктор записал Анатолия в школу № 35. Учёба проходила на «отлично». «У нас не было разделения на тех, чьи родители сами приехали на стройку, и тех, чьих сослали, – вспоминал Анатолий Порфирьевич. – Конечно, мы могли с мальчишками враждовать – посёлок на посёлок, устраивали драки и проводили разделительные границы между районами проживания. Но в школе всё это забывалось, и жили мы дружно. Во время и после войны неподалёку от школы находился лагерь военнопленных. «В открытом поле, где раньше сажали картошку, вырыли землянки. Территорию огородили высоким забором с колючей проволокой. Но сказать, что пленных немцев содержали в каких-то жутких условиях, не могу, у нас тогда много эвакуированных жили в таких же землянках». Военнопленные, среди которых было немало румын, работали на Бетонитовом комбинате. Анатолий вместе со старшим братом часто ходил к ним: «Мы у отца незаметно махорки отсыплем и выменяем у них на свистульки, ручки, какую-то мелочь».
Продолжение следует.
