На страницах "Магнитогорского металла" не раз публиковались очерки Людмилы Коноваловой. Сегодня читатели погрузятся в атмосферу трудного, полуголодного времени и нелёгкого труда, выпавшего на долю их прабабушек.
"В войну голодали, и после войны было голодно. В колхозе большинство женщин, половину мужиков война покосила. В конце года селянам досталось всего по 100 граммов ржи за трудодень.
- Ничего, проживём. Не война ведь. На картошке проживём,- соглашались колхозники.
А куда денешься? Конечно, не с радостью матери отправляют 12-летних девчушек в город, в няньки, к своим знакомым или родственникам.
- В городе работают за деньги и хлеб чистый едят. Поживёшь, а там, глядишь, и у нас в колхозе наладится, - напутствовали они дочерей.
Подружки Зоя и Шура живут в няньках "за хлеб". Я окончила в городе семилетку, мне 14 лет. И теперь ой как почувствовала, что для семьи брата обременительна. Пошла в город наниматься в няньки. Но брат Николай, тракторист колхоза, участник войны, пожурил, мол, советоваться надо, сестрёнка. Не забывай, я тебе вместо отца.
Через месяц Николай устроил меня на сезон весовщиком в МТС. Уборка урожая закончилась, и Николай нашёл сезонную работу в семенной лаборатории при МТС. Интересное оказалось дело, и коллектив очень понравился.
- В лаборатории и тепло, и светло, и все взрослые, грамотные и умные, - хвасталась родимой матушке, совсем неграмотной колхознице.
- Ну, и дай бог, работай, учись возле умных людей, уму-разуму набирайся.
Стала приживаться в коллективе. Начальник Шепилов Дмитрий Степанович и его жена Екатерина Сергеевна - агрономы с учёной степенью. Шура Лапшина - агроном с высшим образованием, вдова-солдатка, воспитывает сыночка. Шурочка-техничка, тоже вдова, растит дочку первоклассницу, отличницу. Шурочкам по 25 лет. Соня - лаборант. Ей уже 26!
- Ты хоть бы замуж вышла!
- Как ты молода! Я тебе завидую, - ответила Соня с улыбкой.
Сонечка живёт в рабочем посёлке. У них свой дом, хозяйство. Отец и два брата погибли на войне.
- От горя парализовало мамочку, ещё молодую. Вот такая у меня жизнь, - как с подружкой, поделилась со мной Сонечка.
Зима. 1952 год. Морозно. Греем руки и спины у печки-голландки, протопленной весёлым человечком Шурочкой
- Девочки, вчера на танцах в железнодорожном клубе имела честь познакомиться с капитаном, - рассказывает Шурочка. - Такая напряжёнка с парнями! Продолжится ли знакомство, зависит от многого. Таких, как я, - штабелями клади, да и без "довесков".
Входит начальник. Неразговорчив. Поздоровавшись, проходит за начальственный стол. Все занялись работой. Никаких разговоров до обеда. Проверяем семена ржи, пшеницы, овса, ячменя и льна на всхожесть, влажность, засорённость. В лабораторию приезжают, приходят из колхозов девушки-агрономы, иногда бывают и председатели, если не пешком, то на лошадке колхозной. Везут образцы семян в полулитровых бутылках, а мелкие семена, как лён, в чекушках. Глаша - агроном из колхоза "Заветы Ленина" - всегда пешочком. Добиваясь кондиции семенного материала, девчонка-комсомолка поставляла образцы чаще других. Приносила разные семена с разных полей: и "мироновскую", и озимую пшеницу "Безостая-1".
- Опять не то! - чуть не плачет она, забирая лабораторный анализ из рук Шепилова. - Сколько можно доводить до кондиции? Причешут меня на бюро комсомола, как пить дать, причешут! Ведь я секретарь комсомола колхоза - правая рука председателя.
- Время ещё есть. Потрудитесь, справитесь, - успокаивает Дмитрий Степанович. - А щелчков от комсомола ты, Глафира Фёдоровна, не бойся. Это хорошо подстегнёт всех колхозников: не бросать же в землю некондиционное зерно.
Глашенька чаще всех появлялась с образцами, а её на бюро комсомола принародно могут "щёлкнуть"?! Вот нашу комсомолку Лапшину никто не щёлкает. Стоит на учёте в МТС, платит копеечные взносы и работает. А эта маленькая, худенькая Глашенька взвалила на себя весь колхоз. Сонечка любит и жалеет комсомолочку. Хотя и другие девушки-агрономы - члены ВЛКСМ или даже коммунистической партии. К Глашеньке все прониклись симпатией - упорная девчонка заканчивает "Тимирязевку".
- Снова подаю заявление, чтобы вступить в комсомол. Работаю и учусь в ШРМ, надеюсь, что достойна быть в комсомоле, - откровенничаю я с Сонечкой.
- Молодец, завидую!
Но меня и второй раз не приняли, и Сонечка вытирала мне слёзы.
- Почему не работаете в колхозе? - спрашивали меня на комиссии. - Ответила, мол, мне 15 лет. Деревня в четырёх километрах от города, но у нас нет ШРМ. В городе живу на квартире, работаю и по вечерам учусь в школе рабочей молодёжи. Люблю и хочу учиться.
Других девочек быстро, без сучка и задоринки принимают. Первый раз приняли всех шестиклассников, а мне отказали, мол, верующая, и крест на груди.
- Успокойся, - Сонечка, как наставница, учит жить. - Никогда не пыталась вступить в комсомол, и без него можно честно жить и работать. Понимаю политику партии. Все решения министерства сельского хозяйства начальник доводит до нас, беспартийных.
После проверки семян Шурочка-техничка складывала пустые бутылки в чулан. Сдавала посуду, покупала мыло, спички. Была она мастерицей и на мизерную зарплату умудрялась прилично одевать дочку-отличницу.
- Дайте-ка бутылки, - просит экономная Глафира, - а то озимые не в чем будет нести.
Шурочка не любит, когда агрономы просят вернуть тару. Но ничего не поделаешь. Идёт в чулан, тащит в авоське четыре бутылки.
- Не пьют, что ли, в "Заветах Ленина"? - спрашивает Шурочка.
- А кому пить-то? - объясняет Глашенька. - Мужиков после войны мало. Одни бабы в колхозе. А если освободится бутылка в праздник, так найдут применение в своём хозяйстве: под керосин, под масло льняное. Посудой не разбрасываются.
Как я похожа на девчонок-агрономов, особенно на Глашеньку. Родилась и жила в деревне, видела жниц на поле, видела, как цепами вручную молотили просушенные в овине снопы ржи. Если рожь с устойчивым стеблем сжата в короткие сроки, значит, в поле колосков не оставлено. В снопах рожь просушена в овине, цепами обмолочена на гумне, значит, без потерь. Каждое зёрнышко сохранили. Если погода подвела и уборка затянулась этак дней на 20, - колоски на стерне в поле остались и потери урожая велики. Тут уж партийные начальники из района укажут причину и накажут на всю катушку председателя колхоза.
В 14 лет, работая весовщиком, о зерне, урожае знала многое, а как готовят семена к посеву, не знала. Застала времена, когда зерно веяли старым дедовским способом. Из кучи черпали решетом, сеяли, чтоб мякина и мелкая фракция ушли. А рожь женщинам приходилось выбирать вручную. Когда колхоз после войны приобрёл механическую веялку, видела чистое зерно без мякины.
В Горьковской - ныне Нижегородской - области подзолистые почвы давали хорошие урожаи ржи. Теперь культивируют разные сорта и ржи, и пшеницы. Вот Глашенька и готовит семена яровой пшеницы. Уже март, а она ещё не довела их до кондиции.
- Время ещё есть, - подбадривает начальник лаборатории Дмитрий Степанович.
Только в тёплую землю лягут её семена: в апреле или в мае. Всё зависит от погоды. Озимые Глашеньку радуют: зелёной щёточкой выступает из-под оттаявшего снега рожь. Агроном и семена озимой ржи так же готовила. Все уверены, что яровую пшеничку она успеет довести до кондиции.
- Комсомолочка эта неугомонная, то везёт бутылки, то забирает, - ворчит Шурочка, наводя порядок в чулане. Посуда скапливается, и меня, как младшую, командируют в магазин. Приспособились на бутылки брать хлеб развесной и баночку кильки пряного посола. Хлебный магазин мне, познавшей голод в войну, очень нравился. Здесь так вкусно пахло хлебом!
Молодая продавщица отрезает ломоть хлеборезкой и - на весы. Хлеб тяжёлый, горячий, липкий, но ароматный и вкусный
Шесть лет без войны, а хлебу не можем нарадоваться. В другом магазинчике купила баночку кильки. На обед пригласили Екатерину Сергеевну и ели чёрный ржаной хлеб с килькой. Вкусно! Хлеб режем ниткой, чтобы крошки не терять. Он вязнет на зубах, приклеивается к дёснам. Но как он вкусен - послевоенный чёрный ржаной хлеб!
Однажды, сдав бутылки, зашла в столовую и купила трёхлитровый бидончик пельменей с бульоном. Вкуснейшие, из мяса баранины, говядины и свинины. Даже Екатерина Сергеевна решила угостить мужа, унесла ему свою порцию. Хороший у нас коллектив. Сонечка всех любит, завидует, но по-доброму. Екатерине Сергеевне - что у неё есть муж. Шурочке Лапшиной, что имеет высшее образование, воспитывает сына. Завидует весёлости Шурочки-технички и радуется за её дочку-отличницу. А мне, как оказалось, завидует больше, чем кому-либо.
- Молодая. Учишься, а я как закончила семь классов, так десять лет с чашками Петри вожусь. Можешь поступить в школу рабочей молодёжи. Вон дяденьки 30-летние за парту сели. И майор, и капитан, и подполковник, и даже полковник в академию поступают. Не сидят на месте, как ты. Растут. Мечтают и добьются. После войны семьями обзавелись, отдохнуть потянуло, а военкоматы учиться принудили. Жизнь у них интересная.
Прошло пять лет. Приехав в отпуск в родную деревню, не удержалась, прямо с поезда направилась в лабораторию. Поменяли вывеску, лаборатория стала госинспекцией по качеству семян Горьковской области Министерства сельского хозяйства. У Шепиловых родился сын. Шурочка Лапшина вышила большой, во всю стену ковёр, а её сын поступил в институт. Шурочка-техничка удачно вышла замуж, дочка уже училась в академии Тимирязева. У Сонечки - без изменений. Я живу в Магнитогорске, работаю токарем на ММК. Лаборатория - мой первый коллектив, в котором проработала два сезона, но помню о нём всю жизнь".
