…ТРИДЦАТИМИНУТНАЯ перестройка чистовых клетей стана «2500» горячей прокатки – всегда маленький аврал. За это время следует подогнать параметры на всех клетях под нужный сортамент не только в автоматической системе управления, но и непосредственно в чреве клетей. К спешной работе приступают дружно. Только что на площадке перед станом не было и пары людей, а тут технологи дружно вываливают из своих «укромных» мест. Не до разговоров: изъясняются языком жестов. Вот уж где «распальцовочка»! Цифры, рабочие команды – все в хитро изогнутых пальцах поднятых рук. Известным движением приложил вальцовщик кисть в горлу: «наливай». Не горячительное, разумеется, а воду или какую иную жидкость для гидравлики. «Законтачил» указательными пальцами – нужны электрики. Кулак об кулак – подавай механиков. На посту лишь пара операторов. Это им сигналит старший вальцовщик миганием фонарика: «Обрати внимание».
Очередную настройку чистовых клетей прокатчики из четвертой бригады завершили досрочно. Поспорили, пошумели немного – не без этого, но за двадцать пять минут сумели-таки «закруглиться». Оператор Парфенюк нажимает на кнопку гудка, держит долго – разойдись, честной народ! Красный свет сменяется зеленым. Закрутилось. И вновь перед клетями безлюдье, зато на главном посту управления технологов прибыло. Выпустили пар после авральной горячки, и покатилось все привычно – выверенно и, с первого взгляда, неспешно.
На операторском веку Парфенюка таких настроек и перевалок не счесть: в цехе он более трех десятков лет. Всякое пережил с коллективом: и взлеты, и падения «четвертого листа» в сердце выносил. А как иначе? Это ж его родина. Родился неподалеку от цеха, точнее, в считанных метрах, в одном из бараков на первом участке. Это там, где сейчас Профсоюзная. На месте нынешнего горячего стана его старший брат Сергей наверняка с пацанами в войнушку играл. Володя, тремя годами младше, пришел сюда уже не «воевать», а работать. Он вообще человек мирный и, по замечанию коллег из бригады, сверхуравновешенный. Даже представить себе не могут, что это надо такое вычудить, чтобы Парфенюк голос повысил и уж тем более – взорвался.
Тот, в свою очередь, тоже превыше всего ценит в людях «рабочий аристократизм». Не слышали о таком? Ну, это потому что с Парфенюком не знакомы… По виду он скромняга, даже тихоня. Глаза голубые, волосы серебром светятся. А как хоть слово произнесет – силища в голосе и красота тембра необычайны. Таким голосом только верные слова произносить. Он их и произносит. Но не потому, что так кому-то надо, а потому, что сам верно живет. Это уж чему с детства научили.
Маму Анастасию Петровну в войну на магнитогорский трудовой фронт перекинули из Тамбовской области. Отец Петр Фокович – с военного фронта – здесь же оказался на госпитальной койке с осколками в легких. Вернее и правильнее времени и места для настоящей, на всю жизнь, встречи двух молодых сердец не придумать. Быт не ахти какой. Зато детей семеро, чтоб не зря жизнь прожить. Простая философия бытия. Ее с детства усвоил и сын их, третий по счету ребенок Владимир. В рабочем городе оно ведь как: встал на верную дорогу, значит, правильно пойдешь. Тогда и тропинки надежные и нужные попадаться станут. На одной из городских заснеженных тропок обогнул было Володя Парфенюк маленькую хрупкую девчонку в беленькой шапочке. Бежит по сугробам, а та возьми да окликни: «Обгоняешь?» Парень как оглянулся, как в глаза ее глянул, так и прирос к доброму взгляду на всю оставшуюся жизнь. Она его и из армии дождалась, и дочь Оксану подарила. Почти три десятка лет прожили они с Любовью Николаевной душа в душу, как он сам теперь говорит, по-доброму. Любили в лесопарке зимой на лыжах кататься, летом гулять в сквере на проспекте Металлургов. В саду обожали копошиться. А когда обоим было уже под сорок, отважились супруги Парфенюк на второго ребенка. С рождением Сережи пришла и другая радость: через много лет ожидания семья получила собственную квартиру. Все ладилось, все удавалось…
Проблема выбора профессии перед Владимиром Парфенюком не стояла. Тринадцатое училище, комбинат, четвертый листопрокатный цех – дорога изначально прямая. Вокруг люди рабочие, простые, без лукавства и хитрости. А может, Парфенюку это только так представлялось, потому как сам таков. Но и по сей день утверждает: нет плохих. К людям, говорит, относиться хорошо надо, и они тем же ответят. Как лучшие человеческие качества выделяет открытость, ответственность, порядочность. В коллегах превыше всего ценит уравновешенность и дружелюбие. Уверен, операторам в прокате без таковых не ужиться, не удержаться.
Работа тут напряженная и оттого беспокойная: а ты нервы в узде держи, усидчивости и вниманию учись, к разумной осторожности привыкай, товарищей умей слышать, в работе мелочи подмечай. В должностной инструкции таких рекомендаций, конечно, не найти. Эта мудрость из поколения в поколение передается. Ее Владимир Петрович у своих учителей позаимствовал на время – оно аж на тридцать восемь лет растянулось, чтобы другим подобно эстафетной палочке передать. Потому учеников у старого оператора в цехе не счесть. Почитай, все молодые его коллеги хоть краешком да коснулись огромного опыта одного из старейшин «четвертого листа». Ну, а таких, как Павел Черняев и Игорь Бадин, ас прокатки считает своими прямыми наследниками. В своих бригадах они на операторском посту тоже в роли ведущих.
– Вот Женя Каменев. Он старший вальцовщик, – указывает Парфенюк по правую сторону от себя. – Афганистан прошел, а все же сберег добрый взгляд на жизнь. Другой старший вальцовщик Виталий Басанов не только отзывчивый человек, но отличается еще и особой пунктуальностью.
Со слов Владимира Петровича, далеко пойдет в профессии оператор на промежутке Слава Ефимов. За чистоплотность в человеческих отношениях и честность уважает он начальника смены Михаила Овсова. И мастер производства, заслуженный металлург СССР Сергей Нижник для Парфенюка незыблемый авторитет.
– Потому все вместе мы и называемся коллективом, – рассуждает Владимир Петрович, – что все делаем вместе и ответ несем сообща. Если, но это только к примеру, Женя неправильно перестроит у себя по толщине, у меня пойдут петли по группе, и мы застрянем. Вдруг Слава на промежутке не- дорубит – опять же застрянем. Напортачь я на скоростях, тоже все застопорится. Мы одно дело делаем.
В коллективе – и среди начальства, и у рядовых – к Парфенюку отношение особое: уважают. За характер, за выдержку, профессионализм. А еще за то, что в горе, постигшем его четыре года назад, не сломался.
Вдовцом Владимир Петрович стал скоропостижно: у Любы заболело в боку, потом два месяца реанимации, девять операций… Сыну Сереже тогда лишь тринадцать исполнилось. Парфенюку в тот период в пору было задумываться о заслуженном отдыхе, да куда там: пацана учить надо, одевать, кормить. В цехе это поняли. Поначалу присматривались: после перенесенного крепок ли он рукой и душой – работа все-таки слишком ответственная. Но Парфенюк не сдался. И, когда после реконструкции автоматическую систему и компьютеры внедрили, «человек старой закалки», как с почтением назвал его один из руководителей стана, не растерялся. Уже полтора года заправляет умными машинами так, словно всю жизнь только их посредством со станом и общался. Хотя, если уж совсем честно, старший оператор им чуточку не доверяет. Взгляд его чаще всего устремлен не на мониторы, а на «кухню» внизу. Смотрит, как ведет себя полоса в промежутках между клетями: тянет или слабину дает. Хотя преимущества нынешней техники готов поднять на одну ступень с многолетним операторским опытом: точность у нее отменная.
Тут о другом на стане поговаривают, и цеховой старожил не может с этим не согласиться: пора бы уже после трудов праведных стану «2500» хороший курс «реабилитации» пройти. Что значат светлые мозги автоматики, если тело агрегата дряхлеет? Владимир Петрович на него, товарища-старину, смотрит с пониманием. Он ведь, как и человек, явился на свет желанным и долгожданным, сорок лет каждым своим болтиком служил комбинату, а потом, когда горячий новичок появился, чуть в отставку не угодил. И все же не предали его люди, отстояли, не все ушли на более свежие и сытные хлеба. В тяжелое время агрегату не дали замерзнуть и заржаветь. Хоть штуку в час да катали, каждый узел обихаживали. Вот и сейчас доверяют ветерану почти четырехмиллионную пайку в общий котел предприятия добавлять.
Вот так и со старейшим оператором цеха Парфенюком: на главный пост управления горячего стана талантливые молодые ребята пришли, но с опытным опекуном им и надежнее, и вернее.
Планы на будущее у новоиспеченного заслуженного металлурга большие. Готовить ребят к работе за одним из самых ответственных пультов поста управления – на скоростях. Не то чтобы он замену себе торопит, по известным причинам поработать на предприятии хотелось бы подольше. И вопреки всему: неприятностям, трудностям, глубокому одиночеству без любимой женщины – все равно жить.
– Для чего живут люди? – Парфенюк задумывается. – А разве кто-нибудь знает ответ на этот вопрос? Я вот всегда жил для жены, для семьи, для той же работы…
Теперь Владимиру Петровичу надо помочь сыну твердо встать на ноги, старенькую маму Анастасию Петровну поддержать, внука от дочери Оксаны наставить на верный путь. Никите хоть еще шесть лет, но парнишка растет смышленый и не по годам серьезный, старательный, исполнительный: дедову породу сразу видно. Еще бы Сережиных детей увидеть и поднять их на крыло. Пока Парфенюк дальше и не загадывает. Хотя и на решение нынешних задумок не одно десятилетие понадобится. А вот на уныние Владимир Петрович наложил запрет. Словно сам перед собой поднял перекрещенные руки, что на языке жестов у технологов означает: «Этого ни в коем случае делать не надо».
