Подобные письма-исповеди в журналистской среде называют не иначе, как крик души. Анастасии Михайловне 77 лет, ветеран труда, учительствовала 31 год, инвалид первой группы с букетом тяжких болезней. И ее сегодняшние воспоминания – словно человеческий долг поведать людям в год 60-летия Великой Победы о тех трудах и лишениях, которые выпали на долю ее поколения и которые приблизили торжество этого светлого дня. Вот строки из ее многостраничного, исписанного убористым «учительским» почерком письма:
«В предвоенное лето мы были в поле, пололи сахарную свеклу. Мне шел 13-й год. Ничто не предвещало беды. В природе все цвело, росло и благоухало, пели птицы, порхали бабочки, звенели кузнечики. И вдруг прискакал всадник, сообщил о начале войны и позвал на колхозный двор на митинг. Женщины плакали с причетом. А через несколько дней все мужчины ушли на фронт – остались больные, старики и подростки. 21 сентября мать увезли за 300 километров рыть окопы, а я с девятилетним братишкой осталась дома. Пришлось самим убирать огород. Работали от «светладцати» до «темнадцати»: убрали картошку, коноплю, просо, свеклу. Зерновые помогли помолотить соседи.
Мать вернулась в конце ноября, а через неделю в село вошли фашисты. Начались грабежи, издевательства, расстрелы. 27 декабря нас повели из изб и куда-то погнали. Уже горели сарай, амбар, шалаш над погребом, зажгли и хату. Конвой оставил нас около оврага, куда согнали много людей, видимо, для расстрела. Но фашисты убежали, им было не до нас – началось наступление наших войск.
К вечеру мы вернулись в дотла сгоревшее село. Жили в сохранившемся ледяном погребе. Мать сварит похлебку на костре, поедим – и согреемся немного. В начале апреля нас мобилизовали на строительство полевого аэродрома километрах в двадцати от нашего села. Я рыла углубления для стоянок самолетов, норма на человека была три кубометра «выброса земли». Другие девушки плели маскировочные сети, привязывая к ним прошлогоднюю траву. Затем ремонтировали аэродром на станции Кшени, рыли окопы и пулеметные гнезда на Васильевском поле. В конце мая перебросили в Ивановку рыть противотанковые рвы – три метра шириной и два с половиной глубиной. А 16 июня 1942 года немцы прорвали оборону. Самолеты закрыли небо и уничтожали все. Мы ползли, прижимаясь к земле, 12 километров до дома и чудом остались живы. И опять были семь месяцев оккупации, пока нас не освободила 7 января 1943 года наша армия. Я только начала вставать после тифа, но сколько было радости!
Когда вернулся с фронта отчим – он был разведчиком, прошел всю войну до Польши, был ранен – и узнал, как мы жили, сказал, что на фронте хоть и был много раз на волосок от смерти, но того, что мы испытали, перенесли, представить трудно».
А затем Анастасия Михайловна обращается ко дню сегодняшнему. Пишет, что не такое будущее они желали своей стране – тогда СССР. Не о том мечтали, неся ярмо военных и послевоенных лет, когда светлым лучиком надежды были и отмена карточной системы, и постоянное снижение цен. И с горечью и болью – о переменах за последние полтора десятка лет, в которых виноваты, конечно, и Ельцин, и Шушкевич, и Кравчук, и Гайдар, и, конечно же, Чубайс.
По-своему права Анастасия Михайловна в приведенных примерах и математических выкладках. Так же, как, думаю, по-своему она сегодня оценивает и свою далеко не богатую жизнь на учительскую зарплату и «ту» пенсию в 120 рублей, из которой платила 11 рублей за квартиру, свет и газ, немного уходило на лекарства и еще оставалось «на жизнь» почти целых сто рублей.
Полностью согласен с Анастасией Михайловной, что «реформаторы» цинично запустили действенный механизм фактического обнищания и уничтожения стариков, которые «не вписываются» в их рынок, тех, кто создал все, что они впоследствии растащили – «приватизировали» и стали господами. А теперь с помощью неумелых, непродуманных новых «реформ», вроде монетизации льгот, пытаются заработать себе индульгенции.
Насколько помнится, затевая «шоковую терапию», реформаторы упоминали о стариках и детях как о самых незащищенных гражданах, требующих особого внимания, заботы в период реформ. Успокоили. Но, по сути, ввели в заблуждение. Именно старики при молчаливом попустительстве государства стали первыми жертвами всяческих «менатепов», «властелин», «грифов» и прочей «пирамидальной» сволочи, которая выгребла из стариковских карманов все до последнего рубля, включая «гробовые». И это было только самое начало.
Извечный российский «бином»: «Кто виноват?» и «Что делать?» Виноват, конечно, Чубайс (шутка). А делать… Выкарабкиваться из этой поганой ямы, в которую нас завели «лидеры» при нашем, впрочем, не только согласии, но и одобрении. Следовательно, мы их, этих лидеров, как сказал мудрец, достойны. А рассудят, как всегда, потомки. Так было всегда, так будет и впредь. Жаль только, что в эту «пору прекрасную»…
При всем при этом, думаю, Анастасию Михайловну ранят не менее, чем цинизм «там, наверху», местный бюрократизм и равнодушие. Она и письмо-то начинает с «телефонного» примера: с извещения ОАО «Урал-связьинформ», что у нее с 1 января 2005 года в соответствии с принятыми федеральными законами наступила обязанность оплачивать услуги связи в полном объеме. Ну ладно, «слуги народа» из любимой Госдумы уже приучили к тому, что от них этот самый «господин народ» в любой момент может получить под зад. Но почему нельзя говорить с и без того ущемленными вокруг людьми в ином тоне, не тыкать их бесцеремонно носом в дурацкие решения, обвиняя, по сути, в попытке получить «телефонную» льготу дважды и грубо указывать на необходимость платить в установленные сроки, угрожать, что, в противном случае, телефон отключат или вообще отберут и даже припугивать судом?
Забыли учительницу Булахову – и давно – и в ее родном ведомстве, управлении образования и двух школах, в которых она работала. «Но есть еще лучики человечности, – пишет она. – Позвонила Людмила Андреевна с металлургического комбината, предложила питаться в «Ветеране». А я, к сожалению, не могу этого физически. Храни бог эту женщину! Храни тех, кто нашел меня. Это почему-то не гороно, а ММК».
Анастасия Михайловна не замыкается в своих бедах и болячках, в одиночестве. Вот она сообщает о своем соседе, таком же обездоленном человеке, 80-летнем инвалиде Викторе Ивановиче Брееве, у которого и сын инвалид, и жена больна, а его тоже заставляют полностью платить за телефон и радиоточку: «А разве он не работал, не создавал блага для «новых русских», кто сейчас живет на цветущем острове, омываемом слезами и кровью тех, кто теперь нищий, больной, старый, беспомощный, брошенный и забытый?
У меня нет внуков: сыны сами на частных квартирах в других городах. Но мне больно за всех детей, за будущее России. Я не вижу его: беспризорники, сироты в детдомах при живых родителях. Я любила своих учеников, и они отвечали мне тем же. Но последний выпуск был в далеком уже 1975 году. Я уже была облучена, но работала. Вскоре стало совсем плохо, с 1979 года я – инвалид первой группы. Дважды умирала, и дважды меня отхаживали. Теперь… Что себя терзать? Зурабовские реформы доканали, нет уже места в жизни для меня и моих соотечественников. Больно, голодно, холодно в душе от сквозняков чиновничьего равнодушия…».
Хотелось бы сказать Анастасии Михайловне ободряющие слова, вселить надежду в скорые перемены. Но не буду фантазировать и врать. Сам верю лишь в то, что нынешние «вершители судеб» когда-то вынуждены будут прилюдно покаяться, снять грех с души. Ведь не случайно эта публика все чаще появляется в храмах. Авось, бог простит…
