«ВОТ УЖЕ ГОД, как заступил на свой пост настоятель храма Вознесения Господня Сергей Хромов. Он дал задание охранникам гнать от храма нищих и бомжей, что они весьма успешно делают. От ворот храма нищих выгнали за дорогу, что сказывается на подаяниях. И отец Сергий тем самым отбирает у них последние жизненные силы и последние копейки.
Комбинат, когда строил храм, заложил в проект дом милосердия, который и предназначен для помощи тем, кто попал в сложные жизненные условия. Огромные отапливаемые помещения дома милосердия пустуют, а в них в сильные холода могли бы пожить бездомные, умирающие от холода под стенами храма. В столовую нищих вообще не пускают под надуманным предлогом – не прошли флюорографию. Ну так вынесите им что-нибудь на улицу. Хотя остальных за 30 рублей пускают и без флюорографии. Нет денег – бомжа заставят работать на тяжелых работах, чистке снега, например. А как им работать, голодным, холодным, чуть живым?
Призываю всех верующих и просто порядочных людей не закрывать глаза на это зло, объединиться и высказаться по поводу дома милосердия. Храм – наш, строили его для нас, и не следует отдавать его под бесконтрольное использование».
Такое письмо прислал в редакцию «ММ» Артем Кузнецов.
Сразу скажу: у меня отношение к нищим возле храма Вознесения Господня предвзятое. Объясню, почему. Храм недалеко от редакции, и я бываю в нем чаще, чем в других церквях. Как-то рано утром шла на церковную службу, и вдруг на меня зарычал крупный пес одного из нищих. Тот отогнал его и тут же протянул руку за милостыней. Решив, что меня шантажируют, денег не дала, и оставшийся путь до ворот прошла в сопровождении угрожающе рычащего пса, а его хозяин принялся смеяться. Хорошо еще, что не улюлюкал. Я тогда очень испугалась, хотела даже пожаловаться охране, но не стала: собаку жаль. В другой раз подошла к храму к окончанию службы и стала свидетельницей того, как какой-то мужичок привез на такси «реквизитного» младенца и отдал его неряшливой «мамке». А что? И жалостно, и вовремя – народ пойдет со службы, и ребенка не застудят. Или все-таки застудят?
С другой стороны, понимаю, что не для всех бомжей милостыня – это бизнес. Есть среди них те, кто действительно нуждается в помощи. А обижать нищих возле церкви – вообще последнее дело.
Отправляюсь к храму, вижу двоих просящих подаяние. Женщина, закутанная до бровей, сидит на ящиках совсем недалеко от ворот. Неряшливый сопливый паренек вылавливает прихожан, которые идут с трамвайной остановки, прямо возле калитки. Получает деньги и сразу отходит в сторону.
– Охранников боишься? – спрашиваю я его.
– Да, возле ворот сидеть не разрешают. Еще дальше отправляли, но сейчас там снегом все замело.
– А в трапезную пускают?
– Если двадцать рублей насобираешь. Еще убирать снег можно, чтоб покормили – я иногда убираю, а иногда нет. А еще, бывает, хлеба попросишь – просто так вынесут.
– Я здесь уже год, – включается женщина. – Живу недалеко. Семья у меня малообеспеченная, на учете в «белом доме». Я инвалид второй группы, с мужем развелась. Как-то шла мимо, дай, думаю, попробую. Вот и прижилась. А охранники гоняют нас, конечно, сильно. Если бы мы поближе сидели, зарабатывали бы побольше.
– Вы пьете?
– Нет, что вы! Хотя здесь все пьют, кроме меня и вот еще Андрея, – она кивает на своего соседа.
– Я не пью, но вчера мне одна девчонка дала на бутылку пива, – хвастает сопливый парнишка.
Подав нищим, надеюсь, не на новую бутылку пива, отправляюсь к настоятелю храма отцу Сергию.
– Прихожане жаловались на бомжей, – объясняет он. – Калитка узкая, они выстраивались перед ней живым коридором. Люди пугались пьяных, сетовали на запах… Я сказал охране, чтобы бомжи не сидели в калитке, а отошли подальше. Конечно, нищие недовольны. Но многие из них живут безбедно: в день набирают до тысячи рублей. Вы столько в день получаете? Нет? А на такси на работу ездите? Тоже нет? А они ездят.
– Что церковь говорит по поводу милостыни?
– Милостыньку подавать надо, но кому и сколько – личное дело каждого. К примеру, идет бабушка. У нее все до копейки рассчитано. Она дает нищим по конфетке – это тоже милостынька.
– А в трапезную нищих пускаете?
– Раньше пускали. Потом пришли врачи и объяснили, что они могут быть больны туберкулезом. А ведь у нас в трапезной питаются дети из воскресной школы. Поэтому сейчас мы можем пустить нищего, если он предъявит флюорографию. Конечно, церковь должна проявлять милосердие, поэтому все равно кормим, только не в столовой. Они приносят свои банки, ложки – так и выходим из положения.
– Отрабатывать обед заставляете?
– А как же? Кто не работает, тот не ест. Не все это понимают. Вот недавний случай: подошли ко мне три здоровых мужика: накормите, мол. Я показал им, где почистить снег – работы минут на двадцать. Они сказали, что сейчас придут, но больше я их не видел… Конечно, если перед нами больной человек, калека – кормим просто так.
– Работает ли при церкви дом милосердия?
– Я не знаю, каким он планировался по задумке, но скажу, что мы сделали.
Отец Сергий провел небольшую экскурсию. Показал трапезную, где в это время кушала блаженная, домовую церковь – там сейчас вывешены покоробленные огнем, но все же прекрасные иконы, классы воскресной школы, где учатся дети и взрослые, библиотеку, прачечную, иконописную комнату и ту, где шьют ризы для службы… Есть комната со всеми удобствами для паломников – они могут жить при церкви три дня. Там, где по проекту планировали медицинские кабинеты, сейчас выращивают рассаду – нет ни медика, ни оборудования, ни денег на эти цели. Многие отапливаемые кабинеты действительно пустуют, но пускать туда бомжей отец Сергий не собирается – и документов у них нет, и, что с ними дальше делать, не понятно.
Выхожу за ворота. Ко мне устремляется мой знакомец Андрей, но увидав, что это опять я, поворачивается в более перспективном направлении: к храму идут новые прихожане…
