Александр Вячеславович Ерофеев – поэт, прозаик, художник, дизайнер, редактор, культурный деятель. Член Союза российских писателей, член Творческого союза художников России и Европейского художественного Союза. Родился 24 сентября 1960 года. Живёт в Магнитогорске. С редакцией «Магнитогорского металла» Александра Вячеславовича связывает долгое плодотворное сотрудничество.
У Ерофеева яркая творческая судьба – он реализовывал свои таланты и занимался просветительской деятельностью, которая помогала творчески реализоваться другим. В 1997 году Александр Вячеславович принят в Союз российских писателей, с 1998 по 2001 год возглавлял Магнитогорскую региональную организацию СРП. С 1999 по 2004 год – главный редактор литературного журнала «Берег А». Имеенно Ерофеев стал автором идеи учреждённого в 2000 году литературного конкурса имени К. М. Нефедьева, организатором и членом жюри которого был с 2001 по 2003 год. В 2002 году – организатор и участник Всемирного форума поэзии в Магнитогорске.
Более двадцати лет профессиональной биографии Александра Ерофеева связано с «Магнитогорским металлом»: с 2000 года он, будучи сотрудником группы имиджевых программ управления информации и общественных связей ММК, участвовал в творческих проектах «ММ», в 2006–2021 годах был литературным редактором «ММ».
Александр Ерофеев был членом редколлегии и художественным редактором книжных серий «Литература Магнитки. Избранное» и «Литература Магнитки. Контекст», издававшихся под патронажем «Магнитогорского металла», а также вошёл в редколлегию серии «Литература Магнитки. Архив».
Автор десяти книг стихов, новелл, переводов.
Редакция «Магнитогорского металла» от всего сердца поздравляет Александра Вячеславовича с днём рождения и предлагает читателю несколько его стихотворений.
***
грядёт со сменой бытия
и смена смысла
перерастает жизнь моя –
в простые числа
и прорастает сквозь разор
и дней движенье –
тончайший времени узор
преображенья...
***
То ли тенью сквозит,
то ли близким сердечным недугом...
Ветер кружит и кружит,
одним ограничившись кругом.
И тревожит, и саднит,
и манит последним пределом,
где стремительный всадник
является – белым на белом,
где на семеро губ
приготовлены трубы свои,
где никто не владеет
последнею частью земли.
И уже не разъять неизбежность –
на «лучше» и «хуже».
Ветер кружит – и вспять
возвращается, кружит и кружит.
...то ли – век на излом,
то ли просто душа колобродит.
Что-то будет потом? –
високосная жизнь
на исходе.
Сонет нелюбви
когда бы я умел читать судьбу
по линиям и бугоркам руки,
гадать по зёрнам и помёту птиц,
провидеть будущее, разъясняя сны,
владел бы тайною уменья толковать
глубинный смысл символов таро,
соотносить с движением планет
движенья человеческой души –
я избежал бы многих неудач,
ошибок и болезненных потерь...
но, следуя начертанным путём,
среди глухих тропинок нелюбви –
я и тогда не смог бы отыскать
следов, идущих к сердцу твоему.
Провинциальные стансы
Что-то случилось... И вот в феврале –
здесь, на Урале! –
в этой оставленной Богом дыре
пахнет миндалем.
Пахнет сомнением, горечью брома,
тяжестью моря –
свищет и свищет всю ночь возле дома
вешний Егорий.
Ломится в двери всю ночь напролёт,
в окна стучится.
И, задыхаясь, надрывно поёт
птица-зегзица...
Словно открылась внезапною кровью
вся наша сирость:
«Это за мною! Ты слышишь – за мною!
Что-то случилось!»
И встрепенется спросонья подруга:
«Что за причуды?
Что ты всё мечешься? Чем-то испуган?..
Всё – от простуды...»
И, разомлевшая в пекле перин,
комкает простынь:
«Всё от простуды... Прими аспирин!»
Как это просто.
Просто и ясно: метёт на дворе,
дует из щели.
Просто и ясно: уснёшь в феврале,
встанешь – в апреле.
Встанешь, спохватишься – ни журавля
и ни синицы...
Просто покатою стала земля.
Просто – не спится.
Успокоение
(вместо колыбельной)
не бесчинствуй натужно, помолчи невпопад.
это всё, что мне нужно – я и малому рад.
хлопну на ночь рюмашку и – айда на бочок.
пожалеет бедняжку городской дурачок –
злую сказку расскажет да стишок пропоёт...
плачет ангел бумажный всюю ночь напролёт.
взор, опущенный долу, по крылу – письмена.
жжёт, подобно глаголу, божья музыка сна
и струится по венам тварной горечи свет.
от Урала до Сены каждый третий – поэт,
но едва ли не каждый сладку водочку пьёт...
бедный ангел бумажный слёзы гордые льёт.
он не стал бы без нужды горевань горевать –
если б ангел недужный мог по небу летать:
от угла до кровати – вот и вся недолга...
он и плачет некстати, и глядит с потолка,
и тревожит бессонно, и несвязно поёт.
тает мрак заоконный, новый день настаёт.
а ему, бедолаге, всё не то, да не так,
словно знак на бумаге – божьей милости знак
и единственный повод до рассвета не спать...
стынет неба осколок, начинает светать
и вздыхает протяжно бедный мой визави,
тихий ангел бумажный – белый ангел любви.
