В рамках проекта "Магнитогорского металла" "Город, который я люблю" публикуем эссе ветерана треста "Магнитострой" Клавдии Сёмушкиной. Горожане старшего поколения, чьё детство пришлось на годы военного лихолетья и послевоенной разрухи, вспоминают о давно ушедших в историю бараках, где умели жить "в тесноте, да не в обиде" и дружить по-настоящему. Спасибо Клавдии Степановне за душевный и искренний рассказ о том времени.
В 1932 году мой папа Степан Ерофеевич Астафьев со старшим сыном Иваном приехали в Магнитку из села, где начался голод и разруха. Оба устроились на комбинат. Им дали жильё в каркасных домах - так назывался ряд двухэтажных домов от Берёзок до остановки Башик. Сюда приехала и мама с детьми. Я была седьмым ребёнком.
Позже нашей семье дали двухкомнатную квартиру с кухней, отдельным коридором и крыльцом в бараке № 15 ДОКа. Половина барака была с общим коридором, а другая половина - для трёх больших семей с отдельным выходом.
От ДОКа тянулись два ряда бараков. Наши два упирались торцами в исправительно-трудовую колонию. За ИТК была школа № 47 в посёлке Туково и железнодорожный вокзал, сейчас - станция Товарная. За нашим бараком шла дорога от вокзала в город. Со стороны другого барака была речка Башик, на берегах которой располагались небольшие огороды, где сажали капусту, турнепс и морковь. Картошку сажали на правом берегу - там была бескрайняя степь. Людей перевозил через Урал паром - примерно там, где сейчас ТЭЦ.
Все мои братья и сёстры учились в школе № 47. Она славилась на весь город замечательными учителями. Когда началась война, в школе разместили госпиталь. Поэтому я пошла в первый класс в школу на посёлке Брусковый, куда ходить было далеко.
Когда с вокзала провожали на фронт, плач доносился до нашего барака. Брат Иван ушёл на фронт с комбината, погиб в 1942 году под Ленинградом. Брат Алексей с 1940 года служил в армии на Сахалине до окончания войны с Японией.
Между бараками были сараи с погребами. За сараем мама сделала грядку и всю войну сажала табак. Сушила, шила кисеты, наполняла их махоркой и посылала на фронт. А мы, школьники, писали письма солдатам и вкладывали в эти посылки.
Папа работал на коксохиме по две-три смены, не приезжая домой. Ночевал в душевой. Им каждый день давали спецмолоко. Григорий Иванович Носов лично вручал награды, обнимал тружеников. У папы два ордена Трудового Красного Знамени и орден Ленина.
Летом меня отправляли в пионерский лагерь на озере Банном, где сейчас курорт "Якты-Куль". Из города шла узкоколейка до Кусимова, а оттуда шли пешком до лагеря. Бараки с двухъярусными кроватями, тротуары, лесенки к озеру - всё было из дерева. Утром звучал горн, и мы бежали на озеро умываться. Днём собирали на горе траву адонис - горицвет - для раненых в госпиталь.
После войны в ИТК уже были пленные немцы. Когда их под конвоем вели на работу, они бросали нам немецкие монетки.
Мы с сестрой Раей ездили в кинотеатр "Магнит". Там было два зала. Голубой и розовый. Пересмотрели все военные фильмы.
В это время я уже перешла в школу № 47, теперь она стала женской, к нам пришли девочки с Берёзок. В параллельном классе училась Таня Носова? дочь директора комбината. По воскресеньям она приглашала меня к себе домой - в этот день Григорий Иванович уезжал на охоту. А мы заходили в его кабинет и с интересом рассматривали разноцветные перья разных птиц.
В 1949 году стали сносить наши бараки. Сёстры разъехались, в семье осталось четверо - родители, брат и я. Папе дали двухкомнатную квартиру на улице Комсомольской. Рядом была школа № 9, в ней учились и девочки, и мальчики.
Под окнами звенят трамваи, а вечером молодёжь поёт песни. Все тяготы военной и послевоенной жизни позади. Началась мирная жизнь, светлая, счастливая. Но это уже другая история.
Клавдия Сёмушкина
