А ЧТО ЕЩЕ ОСТАЕТСЯ женщине, когда ей далеко за пятьдесят, когда за плечами утраты и боль? Она запирается в свою раковину и изо дня в день ищет свое место в заколдованном круге воспоминаний и несбывшихся надежд.
Хотя Любовь вовсе не похожа на нелюдимую затворницу: общительная, разговорчивая, искренняя. В ее маленькой квартирке уютно, чистенько. Она аккуратистка, за любое дело берется с душой, совершенно не умеет выполнять работу по принципу «как придется».
После обмена на меньшую жилплощадь она умудрилась сделать в своем жилище хороший ремонт, обзавестись добротной мебелью. Стол ее не богат разносолами – да и много ли надо одинокому человеку? Зато чай предлагает в красивых чашках. Даже скромное блюдо пенсионеров – жареную картошку – готовит в добротной сковороде. Вокруг ни пылинки, даже кошка ухожена, причесана и очень воспитана. Она не пристает к постороннему человеку с просьбой приласкать, а деликатно наблюдает за происходящим со стороны.
И происходит в маленькой комнате чудо чудное: демонстрация вышитых Любовью – и с любовью же – полотен из мулине. Работы ее по денежным затратам не дороги – откуда у простой пенсионерки большие средства на хобби? Но сколько в них тепла и сердечности. Вот ромашки, забавный рыжий львенок, сестренки на английском мостике – целая коллекция маленьких шедевров мастерицы-самоучки. Впрочем, такой ли уж самоучки? Еще мама ее, ушедшая в мир иной в сорокалетнем возрасте, подарила дочери на прощание свою вышитую картину: он и она, а рядом цветущие сады Италии. Это как напутствие: будь счастлива, доченька! И было счастье, но недолго. Овдовела Любовь совсем молодой. А когда все, казалось бы, начало налаживаться, раны от утраты близкого человека затягиваться, настигла женщину беда пострашнее: в один миг не стало двадцатилетнего сына – единственной ее надежды и опоры. Сына не просто ребенка – единственного друга и советчика. Они всегда общались на равных. И постоянно сын повторял: «Мама, ты такая красивая, добрая, мудрая! Ты не должна оставаться одна на старости лет». Но она осталась – без радости и даже без упований на перемены к лучшему. Она избегала общения с другими людьми, не желала обременять собой никого.
– Я закрылась в своей боли, не хотела никого видеть, ни с кем говорить. Три года добровольного заточения. Но потом пришла в себя: так дело не пойдет – пока я живу, должна жить памятью сына, но все равно жить… И завела себе сад, где захотелось лелеять каждый росток. Зимой вот вышиваю. Вышивка помогает урезонивать горькие мысли, все ставит на свои места.
– Это наркотик, – утверждает Любовь. – Стоит только сесть, и у меня дома все будет в нитках, кошка – голодная, я сама не евши… Вот сейчас этот квадратик закончу и возьмусь за другие дела. И так квадратик за квадратиком – сижу до глубокой ночи. А потом все эти работы раздаю знакомым. Может, хоть у них от моего вышитого счастья настоящей радости прибавится? Вот так, стежками, и вышиваю свое счастье.
А летом ее стихия – сад. Она любит растения. Разговаривает с каждым кустиком. И все, что бы ни посадила, тянется вверх в благодарности и радости. Помидоры посадила: как солдатики шеренгой стоят, ну, хоть бы один кустик наклонился. Кто-то скажет: легкая рука, а мне представляется – доброе сердце. Сама же Люба утверждает: сказываются родительские деревенские корни. Растут на ее грядках арбузы и дыни, баклажаны и перцы. Почти месяц назад собрала в тепличке первые огурчики. Даже балкон в ее квартире застеклен не моды ради, а «во имя рассады». Для своих зеленых «возлюбленных» ей ни сил, ни времени не жаль. А где же взять других?
– И есть ли вообще хорошие мужчины? – задается вопросом Любовь.
Она уже не верит в возможность встречи. За много лет вдовствования пытались ее знакомить. Один предлагает: бросай свой сад, едем компанией в Карагайский бор. Но как она может бросить, когда все посажено и требует ухода? Тот ей: «Да зачем, эта морока? Лучше по горам-долам ходить!» Рассказывая об этом, независимая Любовь даже не старается скрыть своего негодования по поводу попытки такого вероломного вторжения в ее жизнь.
Второй, вспоминает она, обратился вовсе без обиняков: приходите ко мне в дом жить. А в доме том и жена бывшая, и племянники многочисленные. Третий имеет три машины. Но при большом достатке такой неряшливый и неприятный товарищ. Четвертый, как выясняется, много лет любит женщину. Он с ней прожил четыре года. Но вот расстались. И он теперь так страдает, что… предложил сразу же встретиться. И день изо дня звонил по телефону с излияниями: уж как он по своей потерянной любви страдает.
– Да еще все низкорослые, как на подбор, – смеется моя собеседница. – Я хоть росточком и небольшая, но считаю, что настоящий мужчина должен быть рядом со мной, как высокая стена. Не все же «на ветру» беззащитной вековать?
И тут же Любовь признается, мол, поздно уже, наверное, что-либо менять. Да и страшновато. Кого попало она в свою жизнь не впустит. Да что в жизнь, к порогу близко не подведет. А взрослые мужчины сейчас все чаще смотрят на своих сверстниц как на стряпух и прачек. Любовь не прочь заботиться о ком-то, но это может быть только человек с доброй душой. Ей не надо чужих машин, садов и денег. Ей хочется быть рядом с таким мужчиной, с которым они понимали бы друг друга. А где ее сыскать, родственную душу, человека, который, как и она сама, многое пережил, переосмыслил и научился ценить жизнь за простые радости.
– А ведь среди мужчин наверняка есть похожие на меня люди, потерявшие надежду на возможность личного счастья, – в ее глазах на короткое мгновение загорается лучик надежды, хотя тут же гаснет. – Но и они, подобно мне, тоже боятся выбраться из своей скорлупы.
Любовь не скрывает: она из категории сильных женщин. И по гороскопу Лев. Она может и розетку прикрутить, и доски строгать, и гвозди вбивать. А как хочется быть просто женщиной! Ее еще мама учила: «Люба, никогда не сплетничай. Тебе сказали – выслушай. Но чужих слов никому не передавай – забудь. Никому не груби. Покорное дитя двух маток сосет, непокорная – ни одной».
– Я очень влюбчивая, если мне человек понравится, ради него на все пойду, – признается Люба. – И вот тут моя гороскопная «львица» готова преобразиться в ласковую кошку.
Она верит, что рано или поздно в жизни каждой женщины – и возраст тут ни при чем – может вспыхнуть удивительное, слепящее чувство любви.
– Мне кажется, понимание этого чувства, наоборот, приходит в зрелом возрасте, когда мы становимся много пережившими и все оценившими, – утверждает Любовь. – Только в этом возрасте любовь зрелая. Хотя на каждом жизненном этапе – особенная: в молодости легкомысленная, иногда поверхностная. А тут – выстраданная, по глубине неисчерпаемая. Но она должна быть у каждого человека!
ТАТЬЯНА АРСЕЕВА, коллаж ИРИНЫ ЖУРАВЛЕВОЙ
ОТ АВТОРА. Телефон героини этого рассказа – у ведущей рубрики. Звоните – 24-74-27.
