Даже в социальных сетях о нём отзываются как о злодее в масштабе государства и как о выдающемся государственном деятеле. Где же истина?
О непростом и трагическом времени и роли личности крупного государственного деятеля, дважды Героя Социалистического Труда, начальника Магнитостроя и Магнитогорского металлургического комбината (1933-1936 гг.) Авраамия Павловича Завенягина в истории Магнитки и Норильска размышляет известный журналист Анатолий Львов.
Объективность - понятие субъективное: на одни и те же события можно смотреть с разных точек зрения и каждую называть объективной. Журналист старается использовать архивные документы и факты и поднимает целый пласт нашей малоизвестной истории. В книге "Магнитка. Крепость России", много говорящей об энтузиастах первой пятилетки, есть и горькие факты. На стройке, принятой Завенягиным, трудились тысячи спецпереселенцев. Но при всех лагерных издевательствах, за колючей проволокой заключённые не жили в землянках и палатках в лютые морозы. Их не подвергали выморозке, как и "закаливанию" в тёплые месяцы от тифа, малярии и оспы.
Завенягин не нуждался в похвале потомков.
В любую погоду, даже когда рассчитывать на автомобиль не приходилось - дорога в гору, на руднике появлялся всадник, директор комбината на лошади. Он проверял, организовывал, вдохновлял - стал своим на руднике. Это он умел - пробиться к сердцу, чтобы каждый стрелочник поверил, как много зависит от него. В этом и заключался главный рецепт успеха Завенягина.
В первый год на Магнитке у него, конечно, были ошибки: на большое хозяйство, строительное и металлургическое, его не хватало.
Со временем он резко сократил свои визиты на гору, мёртвой хваткой вцепившись в следующее звено стройки. Изредка наведывался на электростанцию: его волновало соседство со взрывными работами.
Здесь же, у подножия, в столовой горняков после победной смены встречали с оркестром, цветами и праздничным обедом. Здесь руководил женский совет, где председателем была Мария Никифоровна Завенягина. Жёны и только жёны оборудовали горняцкий клуб и организовали в нём кружки, начиная с танцевального.
В Магнитогорске нашлось тогда немало людей, чернивших Завенягина. Среди "обличителей" не было работников комбината, рабочих основных профессий. Зато сотрудник многотиражки некий Печёнкин доносил: "О Завенягине три раза говорили на пленуме, что он "оброс врагами народа. Всё это говорится, а потом кладётся под сукно. Если бы этот материал был вовремя отослан в Москву, он не прошёл бы в депутаты Верховного Совета. Я работаю здесь второй год, но дальше разговоров о вредительских методах строительства дело не идет". Припомнили Завенягину и недопустимую "мягкотелость" по отношению к первому секретарю горкома партии Хитарову.
С Завенягиным Хитарова сблизили похожий подход к делу, общая опасность и общая беда, недоумение и боль по поводу того, что происходило кругом по указке людей, которым они продолжали верить. Позже Хитарову припишут авторство "гнилой антибольшевистской теории" о том, что в Магнитогорске нет врагов. Это была жизненная установка их обоих, которая спасла сотни людей… Им этого не простили: Хитарова репрессировали и расстреляли, Завенягина спасла почётная ссылка. 1937 год обошёлся Завенягину домашним арестом ("просьбой" не покидать квартиру) и ссылкой. Почётной! Но туда, где полярная ночь была привычной. Его сослали в лагерный посёлок Норильск, 113-й километр на восток по засыпанной снегом узкоколейке, 2028 километров к северу от Красноярска.
Ему не запрещались командировки в Москву и Ленинград, проезд в мягком вагоне и перелёты. Оставили документы и право не поселяться в бараке, не гарантировали только жизнь.
8 апреля 1938 года приказом по личному составу НКВД начальником строительства Норильского комбината был назначен Авраамий Павлович Завенягин.
Он застал Норильск в облике не образцовой зимовки - "временного жилья построено полтора десятка домов, люди размещены в крайней тесноте, в обветшалых палатках и фанерных бараках". Начал он с пресечения спекуляции табаком и сахаром. Было дело - подписывал и расстрельные приговоры, но отъ-явленным бандитам и спекулянтам.
Он знал, что лёгкую работу ему не предложат, да и не был в ней заинтересован, привыкший к тяжёлым заданиям и любивший их.
Через полтора месяца был пущен опытный конвертер. С помощью маленькой ручной вагранки горновой Сердаков получил первый металл. За двадцать дней построили к учебному году и школу.
Это были завенягинские темпы, хватка, умение полагаться на единомышленников и разбираться в людях.
Начинался отсчёт норильской трёхлетки Завенягина. Ему шёл 38-й год. В новой команде Авраамия Павловича были и старые знакомые по Горной академии, по Магнитке, Ленинграду, Украине: и выпускники институтов и академий, которым поручалось всё первое - от первых проектов до получения первого металла. И, конечно, команда - это все самые нужные и талантливые в каждой отрасли. "От обычной схемы создания новых производств наша отличается тем, что в ней отсутствует элемент времени". Времени у нас нет", - так говорил много позже один из основателей атомной промышленности Завенягин. Главной задачей для него в Норильске стало возведение в очень короткие жёсткие сроки производственных комплексов, причём без особых затрат. Сталин отдал стройку в ведомство НКВД, которая обеспечивала бесплатную рабочую силу. Она постепенно прибывала по этапу. Количество заключённых в Норильском ИТЛ выросло с 8 тысяч в 1938 году до 19,5 к концу 1939-го. Норильлаг, один из крупных островов ГУЛАГа, поставлял и превосходные инженерные кадры. Заслугой Завенягина стало то, что ему удалось поставить лагерное начальство в определённые рамки. Норильлаг отличался относительно лояльным режимом содержания заключённых, чего не было, например, на Колыме или в Воркуте.
Плавку номер один провели на Опытном металлургическом заводе, который размещался в избе, построенной геологами ещё в 1930 году. В углу избы за два дня сложили миниатюрную вагранку. Всё, что нужно, делали вручную. Загружали руду, флюсы и кокс вёдрами, поднимаясь по узкой лестнице под самый потолок. Ковши с раствором отодвигали с помощью ручных захватов. Было дымно, душно, как в деревенской кузнице.
В такой обстановке плавки продолжались до следующего года, когда вступил в строй настоящий плавильный цех Малого металлургического завода. Большинство специалистов перешли на обслуживание промышленной печи - ватержакета. Основной металлургический завод стал опытным металлургическим цехом нового завода.
Уже летом 1939 года в Мончегорск была отправлена первая партия продукции, более 200 тонн.
Так проходил первый этап развития металлургии в Норильске. Начинался он в первобытных условиях, короткое время продолжался на заводе восемнадцатого века и завершился на современном заводе. Это был, вероятно, единственный пример строительства предприятия подобным образом.
Перед отъездом в Норильск Завенягин посетил проектный институт, от которого зависело будущее комбината, и ему стало ясно, что будущий комбинат должен рассчитывать, в основном, на себя. Проектный институт мог оказать очень ограниченную помощь, а ждать её от родственных предприятий не приходилось - завод в Мончегорске только готовился к пуску.
Прибыв в Норильск, Авраамий Павлович уже через шесть дней издал приказ о немедленной организации проектного отдела и Опытного металлургического завода. Отовсюду с общих работ стали собирать специалистов.
Никто из них никогда не проектировал никелевых заводов и не работал на подобных предприятиях. Предстояло научиться этому. Завенягин принял единственное в своём роде решение: сделать проект металлургического завода и подготовиться к пуску плавильного цеха … за полгода.
За полгода можно было спроектировать и построить лишь небольшой цех, технически упрощённый, дешёвый. Так появились ОМЗ, а за ним ММЗ, школа проектантов и металлургов.
Как мог Завенягин в обстановке 1938 года и в своей собственной ситуации так рисковать, множить число личных врагов, буквально - своевольничать? Он оставался самим собой, не допуская мысли уступить в главном, просчитывал всё, что можно, стараясь не допустить ошибки. Ведь Москве надо было доказать, что дело сдвинулось с мёртвой точки.
Он всё брал на себя. Крупный специалист, коммунист с 1917 года - Авраамий Павлович Завенягин. Впоследствии он руководил строительством таких атомных объектов, как Арзамас-16, Красноярск-26, Челябинск-70, Семипалатинский ядерный полигон. Незадолго до смерти стал заместителем Председателя Совета министров СССР. За всё нужно платить, собственным здоровьем - тоже. Скончался А. П. Завенягин 31 декабря 1956 года. По неофициальной версии, он умер от лучевой болезни, так как регулярно посещал места добычи радиоактивных веществ и ядерные полигоны.
